В этот день у вице-короля не было торжественных аудиенций. В небольшой частной приёмной, позади рабочего кабинета, стрельчатые окна были распахнуты настежь.
Жужжал вентилятор. Словно гигантские бабочки, трепетали под потолком крылья электрической «пунки». Всё-таки было жарко. Томяще жарко.
Даже ветер, в те минуты, когда, взбородив лоснящуюся спину Джумны, лениво протискивался с улицы в окна, не приносил свежести, а нёс горячие потные вздохи реки. И те тяжко ложились на грудь, расслабляли мускулатуру, вызывали на теле изнуряющую липкую испарину.
У затянутых в мундиры фигур лица были унылы и потны. Ждали очереди начальники провинциальных частей и управления. Их вытребовали в Дели для келейного внушения по поводу последних беспорядков в Каунпоре.
Чиновники лениво шевелили перед носом платками, перчатками, касками. Кидали исподтишка друг на друга угрюмые, тревожные взгляды. Когда с шорохом распахнулась тяжёлая дверь, дежурный генерал лаконическим жестом пригласил следующего в недра святилища, прикрыл за ним дверь и поспешил приветливо повернуться к посетителю, только что оставившему кабинет.
А тот нервным движением сухой руки пропустил между пальцев седую бородку и быстрым взглядом молодых глаз под пенсне обежал приёмную, чуть пожав плечами безукоризненно сшитого фрака. Генерал глядел испытующе. Заговорил негромко, не без тревоги в голосе:
— Прошу извинить, сэр. Не будет с моей стороны нескромностью осведомиться, э-э…
Посетитель во фраке перебил живо:
— Насчёт результата моего посещения, генерал? Какая же нескромность? Тем более с вашей стороны.
Дежурный генерал понизил голос до конфиденциального шёпота:
— Итак?
— Ол-райт! — коротко кинул посетитель во фраке.
— Aó? — В голосе дежурного генерала сверкнули ноты настоящей радости. — Следовательно?
— Следовательно, вы можете спокойно телеграфировать своему маклеру насчёт Палембанга.
— Ол-райт! — генерал отозвался в свою очередь лаконично и радостно. Крепко пожал сухую руку собеседника, с чувством звякнул шпорами.
Человек во фраке, пощипывая привычным движением седую бородку, кивнул ещё раз генералу, направился к дверям быстрой, молодой походкой.
Начальник Каунпорской политической полиции провёл по угреватому лбу скомканным, взмокшим, как губка, от пота платком, оставил подоконник, который прилежно подпирал в течение получаса, почтительно кашлянул в сторону дежурного генерала.
— Тысячу извинений: вы бесконечно обяжете меня, сэр, если назовёте мне имя лорда, который только что оставил комнату. К большому стыду, должен признаться…
Дежурный генерал перебил сухо и коротко, тоном человека, желающего наметить границу между свитским генералом и чиновником, вызванным для служебного нагоняя:
— Человек, только что оставивший комнату, не лорд.
— Aó?
— Да, не лорд, что не мешает ему пользоваться полным вниманием его светлости.
— Приношу извинения.
— Человек, только что оставивший комнату, — продолжал генерал по-прежнему сухо, — председатель соединённого совета нефтяных трестов материка и Зондского архипелага, мистер Смит. Смит, сэр, если это интересует вас по обязанностям вашей службы. — Дежурный генерал особенно вежливо перегнул корпус по адресу бестактного чиновника, повернулся на каблуках и, взяв со стола совершенно чистый лист писчей бумаги, углубился в его изучение.
Между тем человек, привлёкший внимание каунпорского Пинкертона, принял в вестибюле из рук почтительно изогнувшегося сипая чесучовый балахон, очутившись на широких мраморных ступенях дворца, крикнул номер элегантного «таксо». Коротко приказал шофёру:
— В клуб! — И устало откинулся на мягких подушках.
Мощная машина бесшумно вынеслась с площади к бульварам. Переехали мост в мусульманский квартал и бежали по гребню древней пятисаженной стены. Вернулись опять в европейский город. Спустились к самому берегу Джумны, мимо гат, уже накалённых солнцем.
Пассажир в чесучовом балахоне рассеянно скользил взглядом по витринам магазинов, нагло таращивших стеклянные глаза на кружевные воротники минаретов. Что-то напряжённо соображал, высчитывал. Не обратил внимания на суматоху в переулке, где серая глыба деревенского, не обжившегося в городе слона испуганно шарахнулась при виде автомобиля к стене, похоронив черномазого владельца какого-то ларька под обломками прилавка и клочьями сплюснутой полосатой маркизы.
Вдруг словно спохватился. Вытащил записную книгу с блокнотом, стал пробегать длинные столбцы цифр, отмечал иногда на полях золотым, измятым зубами, карандашиком.
Быстро набросал, растянув блокнот на колене, текст телеграммы. На минуту задумался, постучал карандашиком по крепким, чуть пожелтевшим зубам. Потом, должно быть решившись, росчерком подмахнул под текстом английское: «N. Smith».
Неожиданно погрозил кулаком в пространство, выпустил чисто, без акцента, по-русски:
— Э-эх… Была не была! Где наша не пропадала?..
Шофёр тотчас обернулся, поспешил осведомиться:
— Сэр?
— Ничего, ничего. Ступайте.
Автомобиль тарахтел уже тормозом возле подъезда.
Председатель нефтяного треста махнул перчаткой бронзовому портье, кинувшемуся к клетке лифта, взбежал по лестнице с лёгкостью двадцатилетнего клерка, щёлкнул замком в коридоре третьего этажа. Там квартировали иногородние члены клуба во время своих наездов в Дели.
