Из мрака - [2]

Не успел ещё уложить в чемодан надоевший фрак, который с ожесточением сорвал с плеч.

В матовое стекло двери сдержанно стукнули, и корректный басок стюарда почтительно крякнул:

— Сэр?

Принесли карточки визитёров. На подносике оксидированного серебра улеглись рядом прозрачные листки модного пергамента крупных акционеров, директоров с грубыми, захватанными кусочками картона рабочих делегатов либо неудачника-изобретателя, ходатайствовавшего об аудиенции и размашистым почерком рисовавшего выгоды «аппарата для тушения нефтяных пожаров».

Председатель рассеянно порылся в разнокалиберных листочках. Задержал на минуту взгляд на одном, с затейливым гербом. С интересом спросил стюарда:

— Капитан Саммерс спрашивал, когда я вернусь?

— Так точно, сэр. Капитан ожидает вашу милость в курительной комнате.

— Значит, он ещё здесь? Что же вы мне не доложили?

Так как председатель прибавил ещё два непонятных слова, что-то вроде «уот оболтс», вышколенный слуга со своей стороны ограничился полувопросительным:

— Сэр?

Председатель приказал нетерпеливо:

— Переодеться!

При помощи выросшего из-под земли черномазого «боя» переменил крахмальное бельё на прозрачную сетку-сорочку из индийской крапивы, сунул ноги в плетёные бабуши.

В лёгкой, как паутина, чесуче направился по коридору туда, где на матовом стекле двери выгравировано: «Smoking-room». Окунулся в благоухающие облака дыма хороших сигар. Здесь, на теневой стороне, среди стен, пронизанных системой охлаждающих труб, под потолком, трепещущим «пунками», было почти прохладно. И, несмотря на ранний час, была масса народу. Сидели на низких оттоманках и пуфах, обтянутых шёлком, в тростниковых креслах-ленивках, в шезлонгах.

Вновь прибывший едва успел переступить порог, а со всех сторон неслись разом вспыхнувшие:

— Моо-нинг! Алло! Нет!

Отовсюду тянулись для пожатия выхоленные руки с ногтями «под китайского мандарина», с лимонно-жёлтыми мягкого золота перстнями, солитеры которых бросали снопы радужного света. Французский коммерческий агент, едва не вывалив соседа из кресла, бросился навстречу, успел перенять председателя. Тотчас, с видом заговорщика, цепко впившись в локоть, потащил к окну. Зашуршал утренним биржевым бюллетенем.

По крайней мере, добрый десяток представителей крупных предприятий немедленно сгруппировался с видом репортёров в корректном отдалении. В руках появились карнэ. И таинственные иероглифы пятнали миниатюрные листочки всякий раз, как уста вдохновителя треста колебали воздух названием цифры.

А вдохновитель, рассеянно пощипывая седую бородку, кидал фразы мягким, сипловатым баритоном полушутливо, полусердясь. Изумлялся, что всем этим, живущим исключительно коммерческой жизнью, людям простейшие, с его точки зрения, вещи кажутся небесным открытием. Пытливо бродил из-под пенсне зоркими глазами, будто нащупывал что-то по углам, затянутым сизою дымкой сигарного дыма.

Суховатый, негромкий, очень вежливый голос окликнул рядом:

— Сэр!

Председатель живо обернулся:

— Саммерс? Рад вас видеть. Особенно рад… Идиот Джемс передал вашу карточку и не заикнулся о том, что вы ожидаете. Вы меня извините.

Стройный мускулистый блондин в форменном хаки и гетрах, с клапанчиками артиллерийского капитана, вежливо улыбнулся серыми холодными глазами, дружески пожал сухую руку биржевого оракула.

— Боюсь, что мне следует просить у вас извинения, сэр. Я гоняюсь за вами, как за мусбийцем-дезертиром. Держу пари, что вы не надеялись встретить мою унылую физиономию в Дели!

— Тем более рад, что встретил. Удивительно кстати! Масса новостей. Ждите меня на веранде, я сию минуту.

Председатель торопливо пожал руки ближайшим соседям, с комическим ужасом отшатнулся от француза-агента, нагнал капитана в коридоре. Взял под руку и кинул, понизивши голос:

— Я только что от его светлости.

Сумрак коридора погасил острую искру, вспыхнувшую на минуту в холодных серых глазах англичанина. Он отозвался односложно, по-видимому без особого интереса:

— Э?

Председатель повторил:

— Только что от его светлости. Дело сделано. Что вы на это скажете?

Англичанин минуту молча оттискивал подошвы на мягкой циновке половика. Потом сказал с некоторым удивлением:

— Что я скажу? Но ведь я не имею представления о том, зачем вы там были.

— Разве до вас не дошла моя телеграмма? Впрочем, что я? Как же она могла дойти, если вы третий день из Бенареса. В таком случае, сэр, для вас дело ещё интереснее. Ну, ладно. Заодно, на веранде.

— Из ваших телеграмм, — начал англичанин, придвигая к бамбуковому столику шезлонг, — из ваших телеграмм, дорогой сэр, я вывел заключение, что вы посетили Дели на прошлом съезде. Не так ли? Насколько мне помнится, вы в тот раз были приняты его светлостью. Стало быть… Впрочем, вы, быть может, имеете в виду ту же аудиенцию?

Председатель нетерпеливо скомкал накрахмаленную салфетку, принял из рук бронзовой живой статуэтки высокий стакан с толченым льдом и нажал рукоятку сифона.

— Ничего подобного, — отозвался он, размешивая соломинкой замутившийся херес. — Ничего подобного. Я сейчас из дворца.

— Концессия, надеюсь, по-прежнему за нами?

— Э! Концессия! Концессия была у меня в кармане, когда я о ней ещё только подумал. Эти голландские Питеры отлично понимают, где пахнет жареным. Просмотрите-ка эту телеграмму.