На белом свете. Уран - [96]

Уже вспыхнула утренняя заря, а Стешка все еще сидела у потухшего костра. Она искала в мыслях хоть какую-нибудь утеху, но не находила. Зрело неудержимое желание сделать ему больно. Пусть он видит, что у нее нет теперь ни радости, ни счастья. О, не знает он еще Стешки!

Холодно. Низко стелился туман. Сморенная бессонной ночью и трудными мыслями, Стешка пошла в маленькую хатенку-вагончик, где стояли бидоны. Охапка сена, застланная белым рядном, — не постель. Кажется, что не успела и глаза закрыть, как уже появились доярки, стали выносить бидоны. Не уснешь. И Стешка вышла из вагончика, росным лугом побежала к Русавке, раздевшись, прыгнула в сонную воду. Потом доярки угощали ее парным молоком, свежим хлебом и медом. Прибежали заспанные подпаски с торбочками через плечо, открыли ограду и выгнали на пастбище скот.

Каждое утро мальчишки наперебой рассказывали Стешке содержание фильма, который они видели вчера, со всеми подробностями и своими комментариями, опуская лишь те места, где герои целовались или вели себя не совсем пристойно. Между прочим, сообщалось, кто был в кино, кто с кем сидел, о чем говорил. Не было для них секретом и кто кого провожал домой. После этой информации хлопцы оставляли Стешку одну и до обеда играли в «дурака» или читали. Последнее время книжки приносили в поле Васько и Алик Коза.

Стешка слышала, что Наталка со Светланой развозят книжки по всем бригадам. Макар Подогретый дал им одноконную тележку, они грузили на нее книжки, в кооперации брали мелкий товар и ездили по полям. В обеденный перерыв читали возле молотилки газеты, раздавали книжки и торговали… К летнему лагерю скотоводов они еще не заезжали, но хлопчиков с книжками прислали. Стешка понимала, что Наталка не хочет встречаться с ней. И не надо. Стешка демонстративно забраковала все книжки, которые предложил ей Васько: взяла только брошюру «Как кормить скот соломой» и порванный, пятилетней давности журнал мод.

В обед хлопцы погнали коров в лагерь, Стешка осталась одна. Листала брошюру. Ученый очень мудро поучал, как надо резать солому и заваривать сечку.

— Добрый день, — поздоровался кто-то.

Стешка подняла голову: Юхим.

— Здравствуй. Я и не заметила, как ты подошел.

— Ты вообще меня не замечаешь… Вот принес тебе подарок отца. — Юхим развернул платочек и подал Стешке маленькие золотые часики.

— Нашел?! — обрадовалась Стешка. — Ой, идут! Исправные. Где они были?

— От старой скирды солома осталась, а мне пахать надо, — рассказывал Юхим, — ну я подумал: дай сгребу и сожгу. Взял у хлопцев вилы и начал сгребать. Вдруг что-то заблестело. Смотрю: часы…

— Спасибо тебе, Юхим! Отец обрадуется…

— А ты?

— Буду носить и тебя вспоминать… А ремешок как новый, — удивилась Стеша. — Как же он не сгнил? И пряжка не поржавела.

— Это… Это не кожа, — сбивчиво стал объяснять Юхим. — Ну, вроде пластмассы… А пряжка из нержавейки… Славно нарисовал тебя Иван Иванович. Как живая, — перевел Юхим разговор на другое.

— Это тебе показалось, потому что не видел давно.

— Давно, — вздохнул Юхим.

— А почему не приходил? Ни в кино не встречала, ни на улице…

— Ты все знаешь, Стешка… Когда-то приходил, а сейчас… Уж и тропинка зарастает. Было время — хотел удрать на край света…

— Почему?

— Чтоб забыть.

— Все проходит, Юхим.

— Правда, что ты за Кутня замуж выходишь?

— Нет…

— Все еще надеешься?

— Ты о чем?

— Эх, Стешка, Стешка… Почему не хочешь смотреть правде в глаза?

— Ничего не могу поделать с собой, Юхим.

— Любишь его? Неужели весь век будешь страдать?

— Нет!

…И — опять ночь. Потух костер возле фанерной хатенки, и Стешка не подкладывала больше хвороста — все равно он не придет на этот огонек. Но она должна увидеть его сейчас, немедленно, чтобы положить конец сомнениям и мукам.

Стешка пронзительно свистнула. В ответ заржал Гнедко.

— Иди сюда, дурачок…

Подтянув подпруги, Стешка вскочила в седло.

В свете фар Платон увидел фигуру всадника, которая вдруг выросла перед трактором.

— Стешка, ты же могла под гусеницы попасть! — Платон остановил машину. — Чего ты блуждаешь по ночам?

Стешка соскочила с коня и подошла к кабине.

— Я ищу свою судьбу…

— В поле?

— Везде… Подойди ко мне.

Платон вышел из кабины.

— У тебя что-то случилось?

— Нет… Я хочу пригласить тебя на свадьбу…

— Какую свадьбу? За кого ты выходишь замуж? — Платон не мог ничего понять.

— За Кутня!

— Ты с ума сошла! — вырвалось у него.

— Я тебе когда-то говорила, что выйду за него, а ты не верил.

— Шутишь, Стешка.

— Нет.

— Это глупо! Так может поступать только капризная девчонка! Слышишь? — Платон тряс ее за плечи, будто хотел разбудить.

— Пусть. А кто мне запретит? Кому я нужна? Тебе? — Стешка хотела вырваться, но Платон не отпускал.

— Ты же знаешь, что у меня… Наталка.

— Не говори, не говори! Я тебя люблю! Забери меня отсюда, давай поедем куда-нибудь…

— Это невозможно, Стешка.

— Она не жена тебе! И ты ее не любишь! Ты мой, мой! — Стешка повторяла это слово в каком-то самозабвении.

— Стешка, — Платон оттолкнул ее от себя, — пойми, что я не могу калечить чью-то жизнь.

— А мою? — Она горько усмехнулась. — Впрочем, мне все равно… Ты не думай, что я упрекаю тебя за ту ночь… Я… я сама… Я не жалею…