На белом свете. Уран - [96]
Уже вспыхнула утренняя заря, а Стешка все еще сидела у потухшего костра. Она искала в мыслях хоть какую-нибудь утеху, но не находила. Зрело неудержимое желание сделать ему больно. Пусть он видит, что у нее нет теперь ни радости, ни счастья. О, не знает он еще Стешки!
Холодно. Низко стелился туман. Сморенная бессонной ночью и трудными мыслями, Стешка пошла в маленькую хатенку-вагончик, где стояли бидоны. Охапка сена, застланная белым рядном, — не постель. Кажется, что не успела и глаза закрыть, как уже появились доярки, стали выносить бидоны. Не уснешь. И Стешка вышла из вагончика, росным лугом побежала к Русавке, раздевшись, прыгнула в сонную воду. Потом доярки угощали ее парным молоком, свежим хлебом и медом. Прибежали заспанные подпаски с торбочками через плечо, открыли ограду и выгнали на пастбище скот.
Каждое утро мальчишки наперебой рассказывали Стешке содержание фильма, который они видели вчера, со всеми подробностями и своими комментариями, опуская лишь те места, где герои целовались или вели себя не совсем пристойно. Между прочим, сообщалось, кто был в кино, кто с кем сидел, о чем говорил. Не было для них секретом и кто кого провожал домой. После этой информации хлопцы оставляли Стешку одну и до обеда играли в «дурака» или читали. Последнее время книжки приносили в поле Васько и Алик Коза.
Стешка слышала, что Наталка со Светланой развозят книжки по всем бригадам. Макар Подогретый дал им одноконную тележку, они грузили на нее книжки, в кооперации брали мелкий товар и ездили по полям. В обеденный перерыв читали возле молотилки газеты, раздавали книжки и торговали… К летнему лагерю скотоводов они еще не заезжали, но хлопчиков с книжками прислали. Стешка понимала, что Наталка не хочет встречаться с ней. И не надо. Стешка демонстративно забраковала все книжки, которые предложил ей Васько: взяла только брошюру «Как кормить скот соломой» и порванный, пятилетней давности журнал мод.
В обед хлопцы погнали коров в лагерь, Стешка осталась одна. Листала брошюру. Ученый очень мудро поучал, как надо резать солому и заваривать сечку.
— Добрый день, — поздоровался кто-то.
Стешка подняла голову: Юхим.
— Здравствуй. Я и не заметила, как ты подошел.
— Ты вообще меня не замечаешь… Вот принес тебе подарок отца. — Юхим развернул платочек и подал Стешке маленькие золотые часики.
— Нашел?! — обрадовалась Стешка. — Ой, идут! Исправные. Где они были?
— От старой скирды солома осталась, а мне пахать надо, — рассказывал Юхим, — ну я подумал: дай сгребу и сожгу. Взял у хлопцев вилы и начал сгребать. Вдруг что-то заблестело. Смотрю: часы…
— Спасибо тебе, Юхим! Отец обрадуется…
— А ты?
— Буду носить и тебя вспоминать… А ремешок как новый, — удивилась Стеша. — Как же он не сгнил? И пряжка не поржавела.
— Это… Это не кожа, — сбивчиво стал объяснять Юхим. — Ну, вроде пластмассы… А пряжка из нержавейки… Славно нарисовал тебя Иван Иванович. Как живая, — перевел Юхим разговор на другое.
— Это тебе показалось, потому что не видел давно.
— Давно, — вздохнул Юхим.
— А почему не приходил? Ни в кино не встречала, ни на улице…
— Ты все знаешь, Стешка… Когда-то приходил, а сейчас… Уж и тропинка зарастает. Было время — хотел удрать на край света…
— Почему?
— Чтоб забыть.
— Все проходит, Юхим.
— Правда, что ты за Кутня замуж выходишь?
— Нет…
— Все еще надеешься?
— Ты о чем?
— Эх, Стешка, Стешка… Почему не хочешь смотреть правде в глаза?
— Ничего не могу поделать с собой, Юхим.
— Любишь его? Неужели весь век будешь страдать?
— Нет!
…И — опять ночь. Потух костер возле фанерной хатенки, и Стешка не подкладывала больше хвороста — все равно он не придет на этот огонек. Но она должна увидеть его сейчас, немедленно, чтобы положить конец сомнениям и мукам.
Стешка пронзительно свистнула. В ответ заржал Гнедко.
— Иди сюда, дурачок…
Подтянув подпруги, Стешка вскочила в седло.
В свете фар Платон увидел фигуру всадника, которая вдруг выросла перед трактором.
— Стешка, ты же могла под гусеницы попасть! — Платон остановил машину. — Чего ты блуждаешь по ночам?
Стешка соскочила с коня и подошла к кабине.
— Я ищу свою судьбу…
— В поле?
— Везде… Подойди ко мне.
Платон вышел из кабины.
— У тебя что-то случилось?
— Нет… Я хочу пригласить тебя на свадьбу…
— Какую свадьбу? За кого ты выходишь замуж? — Платон не мог ничего понять.
— За Кутня!
— Ты с ума сошла! — вырвалось у него.
— Я тебе когда-то говорила, что выйду за него, а ты не верил.
— Шутишь, Стешка.
— Нет.
— Это глупо! Так может поступать только капризная девчонка! Слышишь? — Платон тряс ее за плечи, будто хотел разбудить.
— Пусть. А кто мне запретит? Кому я нужна? Тебе? — Стешка хотела вырваться, но Платон не отпускал.
— Ты же знаешь, что у меня… Наталка.
— Не говори, не говори! Я тебя люблю! Забери меня отсюда, давай поедем куда-нибудь…
— Это невозможно, Стешка.
— Она не жена тебе! И ты ее не любишь! Ты мой, мой! — Стешка повторяла это слово в каком-то самозабвении.
— Стешка, — Платон оттолкнул ее от себя, — пойми, что я не могу калечить чью-то жизнь.
— А мою? — Она горько усмехнулась. — Впрочем, мне все равно… Ты не думай, что я упрекаю тебя за ту ночь… Я… я сама… Я не жалею…
Всё началось с того, что Марфе, жене заведующего факторией в Боганире, внезапно и нестерпимо захотелось огурца. Нельзя перечить беременной женщине, но достать огурец в Заполярье не так-то просто...
Два одиноких старика — профессор-историк и университетский сторож — пережили зиму 1941-го в обстреливаемой, прифронтовой Москве. Настала весна… чтобы жить дальше, им надо на 42-й километр Казанской железной дороги, на дачу — сажать картошку.
В деревушке близ пограничной станции старуха Юзефова приютила городскую молодую женщину, укрыла от немцев, выдала за свою сноху, ребенка — за внука. Но вот молодуха вернулась после двух недель в гестапо живая и неизувеченная, и у хозяйки возникло тяжелое подозрение…
В лесу встречаются два человека — местный лесник и скромно одетый охотник из города… Один из ранних рассказов Владимира Владко, опубликованный в 1929 году в харьковском журнале «Октябрьские всходы».
«Соленая Падь» — роман о том, как рождалась Советская власть в Сибири, об образовании партизанской республики в тылу Колчака в 1918–1919 гг. В этой эпопее раскрывается сущность народной власти. Высокая идея человечности, народного счастья, которое несет с собой революция, ярко выражена в столкновении партизанского главнокомандующего Мещерякова с Брусенковым. Мещеряков — это жажда жизни, правды на земле, жажда удачи. Брусенковщина — уродливое и трагическое явление, порождение векового зла. Оно основано на неверии в народные массы, на незнании их.«На Иртыше» — повесть, посвященная более поздним годам.
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».