На белом свете. Уран - [73]

В каждом письме он говорил о своих чувствах. А она молчала, словно боялась растравить жаром свое больное сердце. Платон простит ей это, ведь никто не знает, сколько оно, обреченное, еще будет биться. Больше всего на свете Наташа боялась, что болезнь свалит ее и прикует к постели на долгие месяцы или годы… Не видеть тогда им с Платоном счастья… Нет, она должна обо всем рассказать ему, чтобы потом не мучила совесть…

Эти дни трепетного ожидания были заполнены для Наталки маленькими домашними хлопотами и большими мечтами. Прошла неделя, вторая, а Платона все не было. Наталка успокаивала себя тем, что он просто не успел еще продать хату: в селе это не так легко.

Но вот однажды утром Ольга Аркадьевна принесла ей письмо. Наталка нетерпеливо разорвала конверт и пробежала глазами по строчкам.

— Что, дочка? — спросила мать, увидев, как изменилось лицо Наташи.

— Он… не приедет. Никогда не приедет…

— Почему ж это он передумал?

— Его не отпускает от себя… земля. Он пишет, что в вечном долгу перед ней, перед Сосенкой и людьми…

— А я квартиру ему нашла, думала, что он… Никому нельзя верить…

— Не говори так, мама. Наверное, он не мог иначе.

«Может, все эти пышные слова о земле ничего не стоят… Его просто не отпускает Стешка…» — подумала Наташа.

Нет, Платон не такой. Он написал бы ей правду.

В доме никто не заговаривал о Платоне. Отец и мать делали вид, что не замечали, как переживала дочь, а она каждое утро брала какую-нибудь английскую книжку, бутерброд и на целый день уходила в парк. А как потеплело, то ездила по Бугу на катере к скале Коцюбинского. Скала будто вырастала из широкого плеса, а над ней высилась зеленая гора. Наталка часами сидела, любуясь рекой, крутыми берегами, и все думала, думала…

Для нее теперь сама жизнь теряла всякий смысл. Сколько так может продолжаться? Ну, еще год Платон будет писать ей… А в какой-нибудь день, может быть и сегодня, Наталку свалит очередной приступ…

Зачем она нужна Платону, беспомощная, больная? Есть сотни, тысячи красивых, здоровых девчат, которые могут рожать детей, быть хорошими женами и помощницами… Живет на свете Стешка… Она напишет Платону обо всем. Они взрослые люди, и им незачем играть в прятки. Она должна немедленно написать письмо.

Жаль, что катер подойдет к скале только через три часа. Вдруг она увидела моторную лодку, державшую курс на город. Наталка замахала руками парню в синем берете:

— Подвези!

В лодке рядом с парнем сидела девушка. Они о чем-то разговаривали и без особого энтузиазма причалили к скале.

— А где же твой планер, оторвался? — спросил парень.

— Какой планер? — не поняла Наташа.

— Ну, кавалер, — пояснил он.

— Я без планера, — улыбнулась Наташа и прыгнула в лодку.

Парень, держась одной рукой за ручку подвесного мотора, рулил, а второй обнимал белесую курносую девушку. Лицо парня было в губной помаде лилового цвета. Наташа рассмеялась. Девушка зачерпнула ладонями воду и начала умывать парня. И Наташа позавидовала девушке с лиловыми губами, для которой не существовало сейчас никого, кроме хлопца в синем берете. Ее глаза светились, излучая радость. Парень время от времени поправлял пиджак, которым были прикрыты ноги девушки. Наталка отвернулась…

Возле причала парень выскочил из лодки и вытащил ее на берег, потом подхватил девушку на руки и понес на горку.

«Тьфу, какая бесстыдная, — подумала Наташа. — Разве можно позволять себе такое на людях?»

Парень поставил девушку на деревянный помост, а сам кинулся к лодке, взял оттуда два костыля и подал девушке. Только теперь Наташа заметила, что белесая курносенькая девушка стояла на тоненьких, скрюченных полиомиелитом ножках.

Наташа поблагодарила парня и девушку, извинилась, будто девушка-калека знала, что она о ней подумала.

— Если когда еще увидишь нас с Аленкой, то зови — подвезем, — сказал парень.

— Мы часто ездим, — подтвердила Аленка.

— Спасибо. Желаю вам счастья, Аленка!

— А я счастлива.

Подойдя к мосту, Наталка оглянулась: на голубом борту лодки прочитала: «Аленка».

Наталка не могла уснуть до утра. Все время перед ее глазами стояли девушка на костылях, парень в синем берете и белая надпись на лодке. А почему она должна отказываться от своего счастья?

Вечером, когда возвратился с работы отец и мать подала чай, Наталка сказала:

— Уважаемые родители, надеюсь, что вы спокойно меня выслушаете и мы не будем вызывать «скорую помощь».

Мать насторожилась, а отец спросил:

— Надеюсь, что созревшая в твоей голове идея не угрожает мировой катастрофой?

— Нет, отец, это не заденет судьбы континентов…

— Тогда мы слушаем.

— Я решила ехать к Платону… Мама, валерьянка в моей тумбочке.

— Наташа, ты в своем уме? — прошептала Ольга Аркадьевна.

— Мама, неужели ты сомневаешься в моих умственных способностях?

— Когда ты хочешь ехать? — спросил Михаил Константинович, слишком спокойно помешивая ложечкой чай.

— Завтра воскресенье, и было бы хорошо, если б ты, отец, отвез меня.

— Что она задумала? — почему-то обратилась к мужу Ольга Аркадьевна. — С ее сердцем в такую дорогу!.. Я тебя, Наташа, не отпущу.

— Надолго поедешь? — не обращая внимания на жену, спросил отец.

— Не знаю…

Ольга Аркадьевна села на тахту и горько заплакала: