На белом свете. Уран - [57]

Васько очень хочет, чтобы Платон привез в Сосенку электричество. Привезет он его или нет, но дядько Михей уже собрал хлопцев, и они валят в лесу деревья да закапывают на улицах столбы. Все люди хотят, чтобы возле их хат быстрее стояли столбы, и носят хлопцам в лес обеды. Максим с Юхимом на тракторном прицепе развозят столбы по селу, и их встречают, будто гостей.

В селе только и разговору, что об электричестве. В кооперацию привезли пять ящиков лампочек, и их раскупили за день. Теперь Коляда сказал, что лампочки будут продавать в первую очередь ударникам. Когда закапывают столбы, приходит Семен Федорович и рассказывает хлопцам, как это надо делать. Он всем обещает электричество, приемники и телевизоры, хвалит лесорубов, трактористов и Платона. Но Васько знает, что, когда Платон уезжал, Коляда не дал ему денег и люди собрали сами…

Быстрее бы приехал Платон. Он даже не знает, что его будут носить на руках.

…Перед отъездом Платон зашел к Мостовому. Тот выслушал его, прочитал решение сосенского партийного собрания и сказал:

— Вы задумали хорошее дело. Мы от райкома напишем письмо, а дальше, Гайворон, действуй сам, если уж взялся.

На письмах, заявлениях и отношениях, которые носил с собой Платон, появилось много резолюций, но разрешения на то, чтобы подключить Сосенку к государственной энергосети, не было.

Один из начальников в Киеве, в ведении которого находилась государственная энергосистема, прямо сказал Платону:

— Дорогой друг, у меня на шее энергетика всей республики. Я не могу заниматься какой-то Сосенкой. Решайте этот вопрос на местных ресурсах… Электрификация колхозов не наше дело.

— Плохо, что не ваше, — с горечью ответил Платон. — В нашей области пятая часть сел до сего времени сидит при коптилках, а на производственные процессы не тратится и двух процентов энергии, которая у нас вырабатывается.

— Откуда у вас такие данные?

— Мне сказали товарищи из обкома. Какой же выход? Я уж не говорю о том, что эти коптилки, лампы унижают человека. Я хочу спросить вас, как можно поднимать хозяйство колхозов, облегчить труд людей?

— Видите ли, молодой человек, это вопрос общегосударственный… Ничем не могу вам помочь.

Ерофей Пименович Кашкин пошел на нарушение и поселил Платона в общежитии. По утрам звал к себе в комендантскую комнатку, и они вместе завтракали.

— Ты не такой богатый, чтобы жить в гостинице и обедать в ресторанах, — сделал вывод Кашкин.

И это была правда, потому что Платон не хотел ни одной копейки тратить на себя из тех денег, которые собрали для него люди, а своих осталось мало.

Вечерами в комнате, где жил Платон, собирался почти весь четвертый курс. Платон рассказывал друзьям о своей жизни, не сгущая красок: ему не хотелось, чтобы его жалели или сочувствовали. Проблема электрификации Сосенки захватила всех студентов, и каждый вечер у них рождались сотни проектов и предложений, которые тут же отклонялись. В этих дискуссиях принимал активное участие и Ерофей Пименович. Он категорически высказал свою главную мысль: «Надо идти к первому секретарю». А когда об этом сказал Платону и Осадчий, то в первый же вечер такое письмо было написано коллективно и отнесено в ЦК.

Платону ответили, что секретари разъехались сейчас по области на партийные активы и надо обождать. Платон решил не тратить зря время. Он ходил на лекции, на консультации, чтобы сдать экзамены и зачеты за первое полугодие.

В Сосенку Платон написал письмо и вскоре получил ответ от Снопа и Мазура. Они сообщали, что уже поставили в селе сто двадцать столбов, что приезжали члены правления Яворинецкого колхоза и просили, чтобы и их село подключили к Сосенской электроподстанции, если ее построят.

«Ждут тебя люди, Платон, как божьего дня. Сиди там еще хоть два месяца, но привези свет, — писал Нечипор, — потому что, когда задумал ты это дело, поверили люди… Если нет денег, то мы соберем еще, и ты себе ни в чем не отказывай».

Прошло две недели. Платона принял в ЦК молодой белокурый инструктор в очках и сказал, что жалоба направлена в соответствующие организации на рассмотрение и о результатах будет сообщено в Сосенку.

— У меня не жалоба. То, о чем я написал, это наша жизнь… Я бы хотел увидеть секретаря.

— Он еще не вернулся, — с сочувствием сказал инструктор. — Давайте условимся с вами, товарищ Гайворон, так: если ваш вопрос не решат, мы постараемся устроить вам встречу с секретарем ЦК.

Приехав в Сосенку, Платон увидел на улицах столбы. Ровные, гладко обтесанные, они будто ждали, когда загудят на них провода. Да что столбы? Люди ждали. Что теперь им скажет Платон?

Платон пришел к Снопу.

Нечипор Иванович лежал, накрывшись кожухом, и тяжело дышал.

— Так плохо мне, Платон, что не знаю, доживу ли до весны… Осколки в легких не дают покоя… Хочу дождаться тепла и увидеть, как гуси прилетят…

— Ничего, тату, выздоровеете…

— Да и я ж говорю, а он все свое, — печалилась Мария.

— Придется, Платон, сдавать бригаду да идти на пасеку… Вижу, ничего ты веселого не привез… По глазам вижу.

— Расскажу, Нечипор Иванович.

— Нет, обожди. Сбегай, Юхим, да созови, как говорит Михей, сосенский большевистский комитет.