На белом свете. Уран - [192]

— Нам пора, — нарушил молчание Сноп. — Передавай, Наталка, привет родителям. С отцом твоим мы знакомы.

— И вы передавайте там, в Сосенке…

Скрипнула калитка, и на подворье вошла Ольга Аркадьевна. Глаза у нее округлились и лицо стало красным, как ее кофта.

— Мама, это мои знакомые из Сосенки. Я просила их остаться на обед, но они спешат.

— Очень жаль! А так… а вы… а может… — вырывались какие-то слова. Ольга Аркадьевна суетилась по двору, не зная, как быть. Если проговорятся, что она продавала яблоки, то Ольге Аркадьевне несдобровать!

Савка с самыми добрыми намерениями хотел было поинтересоваться, все ли яблоки и по какой цене продала хозяйка, но Нечипор Сноп, заметив смущение матери Наталки, упредил Савку:

— Ну, пусть вам счастит.

Они вышли со двора, и Ольга Аркадьевна облегченно вздохнула. Потом побежала в погреб, набрала в кошелку яблок и вынесла на улицу, но машины уже не было…

— Наталочка, нам надо съездить в Сосенку, — сказал Давид.

— Я… я не смогу посмотреть ему в глаза…

— Мы должны быть честными перед ним.

— Честными, — криво усмехнулась Наташа.

Артем Корнеевич Шаблей не знал, где и посадить своих гостей. Очень гордился, что по такому делу приехали за советом к нему. Часа два сосенчане рассказывали о своем колхозе и собрании, даже охрипли! Артем Корнеевич плохо слышал. Не от старости, хотя было ему уже за восемьдесят, а от контузии, которую перенес еще в первую мировую.

— Шахты нам давай! — кричал Сноп.

— Га? — прикладывал руку к уху Артем Корнеевич.

— Говорю, давай нам шахту, а не открытый способ!

— Просим, чтоб вы нас перед сыном поддержали! Чтоб поддержали! — надрывался Савка.

— Я ему… О, я ему! — грозился Артем. — Пусть себе тот уран ищет в другом месте, если ему надо… Ничего, я с ним поговорю… я ему растолкую… Так, говорите, по тридцать центнеров пшеницы собирали?

— По три-дцать, — скандировал Кожухарь. — Росла, как море!

— Я ему… О, я ему, — заходился от кашля Шаблей. — Что он, не может себе накопать того урана где-то в другом месте?! Попроси шахтеров, так они тебе накопают хоть эшелон.

Сухонькая, проворная жена Шаблея Устина выставила на стол все, что было в доме, Артем Корнеевич достал из буфета огромную граненую бутылку с цветной этикеткой.

Савка силился прочесть, но не сумел.

— Называется выска, — пояснила Устя. — Павлуша привез несколько бутылок старику, да уже с год стоят.

— Самогон заграничный, — постучал ногтем по бутылке Артем Корнеевич. — Но наш лучше. Есть у нас тут одна вдовушка, так очень уверенно гонит — огонь.

Устя уговаривала мужа, чтоб никуда не ехал, но Артем Корнеевич и слушать не хотел.

— Люди ж меня просят! И я должен за них постоять. Я тому Павлу расскажу… Я ему… о-хо-хо, ка-хи-кахи…

Артем Корнеевич натянул старенькие синие галифе и гимнастерку — суконную, командирскую, с дырочками от орденов, Устя подала ему короткое коричневое пальто и велюровую шляпу.

— Сыновнее донашивает, чтоб добро не пропадало. — Устя замотала шарфом шею Артема Корнеевича, а потом принесла яиц, пирогов, две баночки варенья и торбочку творога. Все это сложила в корзину и проводила гостей из дома. — Гостинец передашь. Да не задерживайся!

— Я ему… я ему расскажу, о-хо-хо-хо, кахи-кахи, будь здорова, Устя! А я ему… ох-хо-хо…

Без особых происшествий экипаж «Запорожца» благополучно прибыл в областной центр. Артем Корнеевич убеждал, чтобы ехали прямо на квартиру к сыну, но Сноп запротестовал:

— Мы по делам, Артем, а не в гости. Давайте в обком, я дорогу знаю.

Михей остановил машину возле огромного дома с колоннами. Милиционер открыл перед ними дверь:

— Прошу предъявить партийные билеты.

Нечипор показал свой билет.

— А ваши? — обратился к спутникам Снопа дежурный.

— А они… тово… беспартийные, — пояснил Нечипор.

— Тогда надо заказать пропуска, пройдите, пожалуйста, вон в те двери.

— Чего это он? — спросил Артем Корнеевич.

— Беспартийным пропуск надо! — крикнул Сноп, и милиционер вздрогнул.

— Что?! Мне к сыну по пропуску? — вопрошал Артем Корнеевич. — К Павлушке?! А что это он за такие порядки позаводил? А ну, позови-ка мне его! Скажи, что отец приехал из Белой Горы!

Растерянный милиционер куда-то позвонил, и через несколько минут по широким ступенькам сбежал, улыбаясь, Павел Артемович Шаблей.

Они обнялись с отцом, трижды поцеловались, потом Шаблей поздоровался с гостями.

Шаблей проводил их по красной дорожке на второй этаж, широко открыл дверь своего кабинета. За длинным столом сидели люди. Увидев старого Шаблея и его спутников, встали.

— Сидите, сидите, — махнул рукой Артем Корнеевич и начал раздеваться. — Что это у тебя, Павло, совещание?

— Совещание, тату!

— А я и думал, что совещание, — сказал старик и сел возле стола. — Так ты, сынок, поговори с людьми, а мы послушаем.

— Да нет, батька, мы потом. Извините, товарищи, отец приехал… А с вами встретимся вечером.

Павел Артемович попросил секретаршу, чтоб никого не соединяла с ним по телефону, и повел гостей в соседнюю небольшую комнатку. Тут стояли мягкие кресла, диван, столик и шкафы с книгами.

— Как же вы собрались все вместе? Не могу понять. Где Сосенка, где Белая Гора… Рассказывайте.

…Трижды звонил из Косополья Валинов, умолял соединить его с Шаблеем, но секретарша была неумолима: