— Беда — это я?
— Не знаю! — Элла внимательно всматривалась в напряженные, бескомпромиссные черты его лица. — А ты?
— Могу помочь узнать. — К-как?
От отчаянной решимости в глазах Рафа Элла вздрогнула.
— Стань моей спутницей на этот вечер. Придут ответы на все вопросы.
В его тоне был приказ, не приглашение. А еще — подспудная угроза: откажешься — пеняй на себя.
Элле вдруг безумно захотелось прекратить этот разговор.
— Что тебе нужно, Раф? — выпалила она. — Что ты здесь делаешь?
— Меня пригласили. — Он был похож на волка в овечьей шкуре. — А что я здесь делаю — догадайся сама! — Ладонь раскрылась — узкая золотая пластинка слепящей вспышкой отразила яркий свет люстр.
— Ты пришел за женой?! — Элла остолбенела.
— А зачем еще весь этот балаган? — Щелчок большого пальца — билет взмыл ввысь — дуга, разноцветные всполохи — и упал точно посередке корзиночки.
— Добро пожаловать на «Золушкин бал», — заученно начала Элла. Билет намертво приковал ее взгляд. Раф пришел за женой! Пришел перебирать при ней бесчисленных красоток, пожаловавших на бал?!
Неожиданно он подошел совсем близко, переступив ту невидимую черту, которую обычно не нарушают. Раф редко утруждал себя этим «обычно не нарушают». Нельзя сказать, что он впервые вторгался в ее личное пространство, но сейчас впервые этому хотелось воспротивиться.
— Я приглашаю тебя, — услышала она его голос. — Перепоручи свои обязанности, amada[4], и пойдем танцевать.
— Не могу, — как можно суше ответила она, — это мой долг.
— Сдается мне, дело не в долге. Ты трусишь. — Раф смотрел на ее взволнованное лицо. — Рано или поздно наши дорожки все равно пересекутся. Почему бы не наладить наши отношения сейчас?
— А поиски жены? Танцевать со мной — разве не терять время?
— Обсудим это без свидетелей. Когда ты освободишься?
«Никогда!»
— Скоро, — нежданно-негаданно вырвалось у Эллы.
— Сейчас, amada, — не унимался Раф. — Брось все.
Повинуясь, Элла кивнула, повернулась к дворецкому и протянула корзинку:
— Замените меня? Я хочу помочь нашему гостю, — а потом безропотно позволила схватить себя за руку.
Они молча влились в вихрь танцующих. Перехватив ее взгляд украдкой, Раф вопросительно поднял бровь:
— Что, сильно изменился за пять лет?
— Как сказать…
Теперь Элла рассматривала его не таясь.
Черные как смоль волосы, серые пронзительные глаза… Она всегда считала Рафа невероятно привлекательным, но не отдавала себе отчета, почему. Сейчас она взглянула на него другими глазами, замечая то, что было недоступно прежде — слишком была молода.
Эта его необузданная страстность, первобытная, неотделимая от него, как плоть и кровь, сексуальность, — какой наивной нужно было быть, чтобы не замечать этого! Наверное, сбивали с толку осторожность, с которой Раф обнажал свои подлинные чувства, и холодный расчет, с которым он подходил ко всем, попадавшим в сферу его интересов. Губительное сочетание: раскаленное пламя страсти манит, арктический взгляд отрезвляет — такого не приручишь.
— Перемены так печальны?
Элла склонила голову набок, осмелившись поддразнить:
— Добавилось морщинок. — Сеточка у глаз и складки в уголках рта лишь подчеркивали его внутреннюю силу и зрелость. — И седины на висках.
— Годы не щадят мужчину, — задумчиво сказал он.
— Годы не щадят ни мужчину, ни женщину, — засмеялась Элла, но вдруг стихла. — Ты стал безжалостней. Холоднее. Хотя куда уж больше.
— Тут не годы надо винить. — Он напрягся.
— Не годы… меня? — прошептала Элла. Раф не ответил, лишь крепче прижал ее к себе — как женщину, которая дорога, а не которую презирают. Это уж чересчур. Быть так близко — и знать, что ее чувства не разделяют!
— Так о чем ты хотел поговорить?
— Сначала потанцуем. — Его рука нащупала чувствительную впадинку в изгибе ее спины, пробуждая ощущения, которые должны были умереть еще пять лет назад. — Поговорим потом.
Элла закрыла глаза, чтобы уберечься от его влияния. Но это лишь усилило ее ощущения: другие органы чувств включились в игру. Его ритмичное дыхание над ухом. Шелест шелкового платья о смокинг. Дурманящий аромат его тела — запах дождя, ветра, теплой земли. Уверенные движения… Крепкие мускулы — не в угоду моде, не от элитного спортзала, а от тяжелой работы, многолетнего труда до ломоты в спине. Недостает лишь одного… встретить губами его губы, воскресить тот вкус…
Элла открыла глаза. Смотреть только на него! Взять себя в руки! К своему ужасу, она почувствовала неодолимое искушение потянуть за узел галстука, раздвинуть ворот рубашки и дотронуться языком до бронзовой шеи. Она хочет его, как и пять лет назад, всем телом и душой.
— Что с тобой? — шепотом спросил Раф. — О чем ты думаешь?
Что ответить, если она не способна сказать ему правду, если страх твердит: «Беги!», а желание шепчет: «Останься!» Страх победил. С невнятным бормотанием Элла выскользнула из его объятий и бросилась бежать среди танцующих пар, желая только одного — скрыться. Что с ней творится? Зачем Раф пожаловал на бал? Оба вопроса одинаково ставили в тупик, из которого не выбраться, если Раф будет рядом.
Сад — вот где можно укрыться! Элла спустилась вниз по центральной лестнице. Кто-то из приглашенных уже прохаживался перед библиотекой, где муниципальный представитель деловито регистрировала заявления желающих вступить в брак. С дежурной улыбкой Элла прошмыгнула мимо гостей, чуточку позавидовав взволнованным, счастливым парам, которые готовились пожениться. Миновала столовую, фуршетные столы и через застекленные двери вышла в сад. Проскользнув в едва заметную брешь в кустах, укрылась там от любопытных глаз, уронила голову на грудь и дала волю отчаянию.
