Мюррей Букчин и знахари - [6]

Но обратимся к худшим примерам, искажающим картину йокутского шаманизма.

Было несколько факторов, которые держали всех, кроме самых наглых и жадных, йокутских шаманов в узде. Важнейшим из них было наличие других шаманов. Среди этой прослойки убийство друг друга – редкость.83 Альянс между вождём и шаманом, как и между бандитами, не всегда был гладким. В некоторых случаях вождь мог разрешить или даже приказать расправиться с шаманом: «Такие убийства, однако, редкостью не были, и везло тому шаману, который жил вне подозрений».84 Друзья и родственники реальной или предполагаемой жертвы не обязательно были парализованы страхом и трепетом, как рассказывает один носитель языка, они «не всегда заступались перед вождём» за шамана.85 Согласно Э. Л. Кроберу, для йокутских шаманов насильственная смерть была обычным исходом.86 И даже в этой необычной, вероятно, единственной коррупционной ситуации у туземцев, люди верили, что шаманы не были зловредными. Колдовство являлось постоянной угрозой, «но это не значило, что человек жил в постоянном страхе и беспокойстве».87 Радин приходит к выводу, что не шаманизм сам по себе, а политически мотивированный шаманизм служил источником беспокойства. «Вера в духов или, если на то пошло, в магические обряды и заклинания становится побочным следствием…»88 Таким образом, Радин, единственная опора Букчина, опровергает его.

Поэтому можно отвергнуть как злоумышленную чепуху профессорскую характеристику шамана как «олицетворения зарождающегося Государства».89 В его позиции нет ни логической, ни эмпирической основы. Отсутствие логики выражается в том, что предполагаемая способность убивать на расстоянии не может быть источником политической власти, пока существует политическая сила, защищающая шамана от мести, – а если есть такая сила, то не шаман, а она является олицетворением зарождающегося государства. Нет и эмпирической основы для такой вычурной точки зрения. Грандиозная спекуляция Букчина насчёт происхождения иерархии входит в противоречие с ролью шамана. В одном сценарии это вожди и шаманы являются наследниками старейшин и предшественниками молодых воинов и «влиятельных людей» в переходе к государственному устройству. В другом последовательность такая: влиятельные люди, воины, вожди, знать, затем «зарождающиеся, квази или частичные государства» – но не шаманы!90 Это просто бредовая, напыщенная дурь.

Даже если данные по йокутам никоим образом не могут поставить шаманов у истоков государства, то очень маловероятно, что где-то ещё в литературе найдётся лучший пример. Нет ни исторических, ни этнографических свидетельств о каком-либо переходном к государству периоде, в котором шаманы играли какую-то роль. Такую роль играли священники, но они, как подтверждает Букчин, не шаманы.91 На западе США в обществах, живших за счёт собирательства или за счёт совмещения собирательства и добычи, были шаманы; в агрикультурных обществах были священники.92 Как всегда, возрастающая социальная сложность связана (если не идеально согласуется) с ростом авторитаризма, как в религии, так и в политике.

Винит ли Букчин шамана за появление священника? Почему бы тогда не обвинить стариков за возникновение государства? Я не виню – но я вообще не думаю, что «вина» имеет место в критическом анализе общества, прошлого или настоящего. Морализм вносит инфантилизм в ясность мышления, как считал Ленин, давний герой Букчина.93

Совершенно бессмысленно демонизировать любых первобытных людей, прошлого или настоящего, за всю существующую цивилизацию или за какой-то её аспект, за которые они по определению не несут ответственности. Клеветнический бред Букчина, в конечном итоге, – это отказ свыкнуться с качественными различиями авторитарной цивилизации, которую он защищает, и её первобытных альтернатив.