Мю Цефея. Дикий домашний зверь - [49]

— Даже над собственной территорией? — удивился Александр.

— Даже над собственной, — грустно подтвердил Сергей. — Я не зря прощупывал этого Во на компромисс, но он и слушать ничего не желает. Сначала я предложил сесть над неосвоенными землями — ну, как мы в свое время. Был готов помочь с семенами, с техникой. Советом даже! Но нет.

— Он требует обеспечить пять с половиной тысяч человек жильем и кормить их в течение года, пока они не пройдут адаптацию и не получат необходимую психологическую помощь, — подытожила Жаклин. — Дескать, это наш долг перед человечеством и государством. Именно в таком порядке.

— Я решу проблему, — просто сказал Александр. — Беру на себя ответственность. А теперь давайте пить.

Отхлебнув выдержанного дистиллята, фермер пролистал на экране коммуникатора картинки с камер наблюдения. Все было тихо и над полями, и над садами. Кипела стройка огромного звездного зеркала на ближайшей из лун. Парящие в невесомости роботы ловко ставили маневровые двигатели на Грушу — железно-никелевый астероид в пару к Яблоку. Горел свет в спальне наследника — мальчик смотрел анимационный сериал о войне. Люди в непрактичных приталенных мундирах шли в бой, блистая хлястиками и стразами, картинно умирали, схватившись за грудь, в самый последний момент признавались размалеванным фифам в любви и медленно оседали на землю, чтобы никогда больше не подняться. Мальчик закусил губы и смотрел на это с восторгом — правый кулачок скрыт под одеялом, ритмично двигается.

Жаклин заглянула через плечо, тихонько захихикала, обвила рукой, потащила в спальню. По дороге расчетливым ударом выбила бокал из рук Сергея — роботы-уборщики тотчас собрали битое стекло — и улыбнулась.

— Мужчины, давайте как обычно.

В этой троице каждый знал свой маневр. Жаклин дирижировала сексом, как оркестром, ни разу не сбиваясь с нужной ноты. Сергей гладил запястья, кусал за ушко, вдыхая резкий аромат машинного масла; он целовал ее в нежные губы и отдавался просчитанным движениям язычка. Александр входил в нее сзади, резко, без предупреждения, вдавливал, впечатывал в себя, оставлял на боках красные полосы от ногтей. По команде они послушно менялись местами, но не ролями. Жаклин сосала не страстно, но технике ее позавидовала бы самая разбитная столичная шлюха. А потом она поднимала глаза вверх и требовала, чтобы Александр выкрутил грубость на максимум, долбил ее, сверлил — как ее роботы-пауки железно-никелевый астероид. Сергей любил размеренно, осторожно, он выдаивал из нее оргазм, как литр лучшего родезийского молока из здоровой молодой коровы. И у него неплохо получалось.

Когда все трое получили удовольствие, они оделись, вышли на балкон, покурили и попрощались.

Утром настал новый день — как и всегда.

Александр проснулся в пять тридцать в собственной кровати — голова трещит, тело приятно натружено, мысли разложены по полочкам. За окном истошно вопил крокодиловый кот, поэтому первым делом фермер высунулся в окно и сказал:

— Охранять.

Новенький робот кивнул, и тембр пения сменился с опасливо-вопросительного на торжественно-уверенный.

Потом Александр принял душ, почистил зубы, позавтракал и активировал систему ПВО фермы на полной проектной мощности. Загудели резервные реакторы, накачивая энергию в боевые лазеры, закружились решетки радаров, пугая одичавших перелетных уток. Глубоко в подвале под особняком система управления огнем отслеживала транспорт — он мчался к орбите Родезии, словно ошалевший заяц к сладкой морковке.

— Опасность. Не приближайтесь к частной территории. Опасность, — твердила ферма на всех частотах.

Но жестяная коробка с беженцами не отвечала, не выходил на связь и господин Во.

— Опасность. Дикие животные. Разлив ядерных отходов. Падение астероида. Опасность. Уходите на орбиту, — монотонно повторял Александр.

Ноль реакции.

Лучи лазеров расчертили небо нарядным рисунком, вспухли взрывы плазменных торпед, затарахтели холостые выстрелы пушек ближней ПВО. Транспортник задергался, шарахаясь от огня, словно заплутавший волк — от флажков загонщиков. Кто бы ни управлял им, он точно не хотел умирать, но и отступаться не желал. Наконец тормозные двигатели загудели, и пузатая махина зашла на посадку аккурат над виноградной плантацией. Транспортник сел, давя аппетитные ягоды — те тут же пустили ароматный сок. Он сел, сминая лозу — двадцать лет росла! Только быстроногие садовые роботы сумели убежать, недобро покачивая секаторами.

Роботы убежали очень далеко — километров на пять. Вокруг чужака остановилась жизнь. Перестала течь вода по трубам. Перестали гудеть провода. Шум раздавался только в небе — по нему несся огромный огненный шар, грохоча каждый раз, когда от астероида откалывались куски. Двадцать процентов Груши сгорели в атмосфере, но восемьдесят приземлились в точности на транспортник с беженцами — он лопнул, как аппетитная виноградина, а сок дал совершенно тошнотворный.

— Опасность. Падение астероида, — повторил Александр в последний раз и отключился. Он просчитал все точно, до доли секунды, до метра, но не был уверен на сто процентов, что получится. Это была не его работа. Александр никогда раньше не убивал людей.