Мысли по дороге на пенсию - [17]
Так вот сидели, говорили тихо, склонив головы друг к другу. К столу подошла вся компания: ветеран, здоровяк чернявый и два угрюмых мужика, ранее сидевших за темным столиком.
— Ну, что, как рассчитываться будешь? — просипел потерявший степенность ветеран.
— Дык не знаю, что и сказать. Таких денег у меня нет и быть не может. И шкура моя, барабанная, того не стоит. Выходит, не повезло вам с должничком!
— А когда играл, о чем думал?
— Так пьян был, виноват.
— Ну, раз виноват, придется ответить!
— Так я — вот он, не бегу, могу и ответить!
— Долг твой человечек один выкупить готов. А ты ему, значит, отслужишь, коли договоритесь.
— Ну, видать другого пути, нету…
— Только вот, чтобы в бега ты не подался, парнишка твой с нами побудет.
Солдат старался не показать наружу волнения и обиды, что впутал Филиппка. Взглянул мальчишке в глаза, вдруг понял — зря волнуется. Не подведет, дождется сигнала Филя. Понял, можно разобраться с заказчиком, а потом и с компанией. «Вскроем карты, посмотрим, какие вы страшные», — весело и куражливо возникло в голове. Первым увели Филю. С ним ушли Здоровяк и Чернявый. Ветеран и двое хмурых, повели солдата в темный проулок. Шли долго, затем Ветеран сказал: «Глазки тебе завяжем, ты ученый, спокойно стой». Накинули мешок и сверху прихватили чем-то. Солдат старался разрушить навалившуюся беззащитность. Пытался представить, почувствовать, где трое конвоиров. Ощущения и в правду обострились: вояке казалось, что он сможет вести бой даже в таком состоянии.
Пришли. Скрипучий голос старого человека, вторгся в упражнения: «Вот он ты каков, герой. Слыхали, слыхали… Ты, голубь, не парься. Конечно, попал ты и в игру, и ко мне не случайно. Нужен ты мне. Очень. А что мне нужно, я умею получать. Служба твоя будет такая: скоро по этому тракту этап кандальный погонят. Этап не простой, под усиленной пойдет охраною. Самых злых волков охранять приставили самых злых волкодавов. Ну, да тебе их собачья служба известна не понаслышке. Для того ты мне и понадобился, чтоб обмануть псов и одного кандального украсть. Сможешь — разойдемся миром. Нет — головы сложите вместе с пареньком. Тебя я смертью лютой пугать не собираюсь, видались вы, а вот парнишке рановато еще. Так что постарайся». Солдат почувствовал пронзительной силы ум, было впечатление, что его видят насквозь. Немного помолчав, солдат сказал:
— С мешком на голове много не поспоришь. Говори подробней, что делать, — так, видно, карты мне легли.
В ответ проскрипело:
— Хорошо, что не упрямишься, значит, есть в котелке умишко. Вот, слушай. Я тут покумекал, прикинул длину переходов дневных. Видать рассчитывают псы дотянуть до ночевки в ближайшем остроге. Там засека и пушечка на башне, там десяток казаков. Места они хорошо знают. И взять кандального, и оторваться там трудненько будет. Цепью, опять же, все каторжане скованы. Как украсть? Вот я и придумал. В узком овражке надо сладить капкан, повредить ноги паре тройке кандальных. Ход замедлим, ночевать в лесу принудим. Может, и раскуют — как им, хромым-то, двигаться? Вот тут твоя масть пошла. Дозоры, посты обхитрить, соколика нашего украсть. По лесу к нам доставить. Что скажешь?
— Вроде план толковый. Место надо заранее посмотреть. Пути отхода продумать. Хорошо бы и другим каторжанам побег устроить, тогда погоня силы рассеет.
— Так идите. Раскачиваться нечего. Да помни, мальца мы надежно спрятали. Он всему порука.
Двинулись. Скоро сняли мешок. Шли к окраине села. Там к ветхому плетню привязаны были оседланные лошади. Угрюмо колол газами сторож, рябой мужик. К лесу двинули верхом. Ехали долго, молчали. Солдат, постоянно ощущал сверлящий взгляд «ветерана» на своей спине. Много мыслей по дороге приходило в голову. Солдат ничего конкретного придумать не смог, решил ждать знака судьбы. После переправы вброд через лесную речку захромала лошадь одного из мужиков-разбойников. Через пару верст она начала взбрыкивать и отказалась двигаться вперед. Закружилась, не слушая узды, жалобно ржала. Солдат с ветераном, волей не волей, приблизились к кружащейся лошади. Второй мужик спешился и пытался поймать повод. Солдат огляделся, тропка была окружена густым колючим кустарником. Место глухое, лес непроглядно темный. Ветеран приказал придержать освободившихся лошадей. Солдат потихоньку сменил позицию. Оказавшись прикрытым лошадьми, медленно присел и юркнул в кустарник. Пропажу заметили только через несколько минут. Ветеран взвизгнул и злобно хлестнул ни в чем не повинного разбойничка, завертелся вьюном. Потом прокричал: «Я из твоего мальчишки сапоги сделаю! И тебя рано или поздно поймаю!» Быстро перекипев, он послал гонца в деревню со сменной лошадью в поводе. Привязал охромевшую кобылку к кусту. Приготовив оружие, начал прочесывать кустарник, перекликаясь с оставшимся разбойником. Солдат бесшумно бежал по лесу, более всего напоминая старого лиса, путающего следы. В голове стучало набатом: успеть, перехватить гонца. Хоть и отлично сориентировался, хотя спрямил дорогу, но догнать в лесу не смог. Понял, что придется в селе отбивать Филю. Сосредоточился на шаге. Шаг был легким, быстрым, имел ритм: четыре шага — вдох, пауза, четыре шага — выдох. Солдат начал напевать про себя глупую песенку в этом же ритме. Ощущения работы мышц, тяжести, усталости притупились. Старый лис как бы видел себя сверху. Песня, казалось, была единственным мостиком между телом и духом наблюдателя. Вошел в село в сумерках. Чутье обострилось, мысли текли непрерывным потоком «Так, расстались мы в кабаке, оттуда и может след показаться». Не прекращая быстрого перемещения, вспомнил взгляды, которыми Филя обменивался с девкой. «Есть! Попробую, не могла она не обратить внимания на то, как касатик ушел!» К трактиру пробрался со стороны задних дворов. Увидал мужиков разгружавших возок с мешками, они носили мешки с улочки в крытый дворик трактира. Подобрал рогожку, накрыл голову и плечи, поднырнул под мешок, что возница закидывал грузчикам на плечи. Излишне сгорбился под тяжестью и прошел в тень двора. Освободившись от мешка, юркнул в задние сени. Там предобеденная суета, услужные девки и мальцы бегали, таскали снедь, ведра с водой. Притулился, нашел затишек. Прикрываясь рогожей, наблюдал. Дождался. Знакомая молодка семенила, несла гуся в корзинке. Прихватил за рукавчик, обратился:
