Мысли и воспоминания. Том I - [120]

Династии повсюду являлись тем центром, вокруг которого кристаллизовалось влечение немцев к обособлению в узкие союзы.

Глава четырнадцатая МИНИСТЕРСТВО КОНФЛИКТА [611]

I

При распределении министерств кандидатов оказалось немного и назначение министра финансов отняло меньше всего времени: оно было предоставлено уже занимавшему этот пост при Мантейфеле с 1851 по 1858 г. господину Карлу фон Боделъшвингу — брату вышедшего в марте 1848 г. в отставку министра внутренних дел Эрнста фон Бодельшвинга. Правда, вскоре обнаружилось, что ни он, ни граф Иценплиц, которому досталось министерство торговли, не были в состоянии руководить своими министерствами. Оба они ограничивались тем, что скрепляли своей подписью заключения сведущих советников и старались по возможности сгладить расхождения между политикой короля и государственного министерства и мнениями этих советников, часть которых была либералами, часть же оставалась во власти узко ведомственных точек зрения. Весьма сведущие в делах чины финансового ведомства в своем большинстве находились в скрытой оппозиции министерству конфликта и считали его лишь кратковременным эпизодом в дальнейшем либеральном развитии бюрократической правительственной машины; хотя наиболее деловитые из них были слишком добросовестными людьми, чтобы тормозить деятельность правительства, все же они оказывали ему, насколько это допускало чувство их служебного долга, пассивное, но довольно упорное сопротивление. Подобное положение приводило к той несообразности, что господин фон Бодельшвинг, стоявший по своим личным убеждениям правее всех нас, остальных министров, занимал обычно при голосовании одно из самых левых мест.

Министр торговли граф Иценплиц также не в силах был самостоятельно управлять своим перегруженным ведомственным кораблем и плыл туда, куда его вели подчиненные. Для тогдашнего министерства торговли с его столь различными отраслями, пожалуй, и не найти было начальника, который во всех подведомственных ему областях был бы способен руководить своими подчиненными, но даже и при этих условиях граф Иценплиц был гораздо менее знаком с подлежавшими его разрешению задачами, чем, например, фон-дер-Хейдт, и довольно беспомощно подчинялся в технических вопросах компетентному руководству своих децернентов, особенно Дельбрюка. К тому же человек он был по природе мягкий, лишенный энергии, необходимой для руководства столь обширным ведомством; этому, лично щепетильному в вопросах чести, начальнику стоило больших усилий принять меры даже против тех очень беспокоивших его злоупотреблений, в которых обвиняли тогда отдельных видных сотрудников министерства торговли, так как он считал, что технически не обойтись без подозрительных ему самому чиновников. Мне лично не приходилось рассчитывать на поддержку моей политики обоими коллегами, о коих идет речь, и потому, что они ее не понимали, и по той доле доброжелательства, которую они уделяли мне, как более молодому, не причастному ранее к делам, президенту.

На посту министра внутренних дел я застал господина фон Ягова, но он вскоре так восстановил против себя своих коллег резкостью тона, многословием и самоуверенностью в спорах, что его пришлось заменить графом Фридрихом Эйленбургом. Его характеризует один эпизод, относящийся уже к тому времени, когда он ушел из министерства и занял место обер-президента[612] в Потсдаме. По весьма важным для города Берлина делам шли переговоры, в которых Ягов являлся по должности посредствующим звеном между правительством и городскими властями. Дело было настолько срочным, что государственное министерство предложило обер-бюргермейстеру отправиться в Потсдам, получить по одному решающему пункту устное мнение обер-президента и доложить об этом на специально назначенном вечернем заседании министерства. Обер-бюргермейстер получил двухчасовую аудиенцию; но, явившись для доклада на заседание, он заявил, что ничего не может доложить, так как господин обер-президент не дал ему слова вымолвить за те два часа, которые были в его распоряжении между приходом и отходом поезда. Он неоднократно пытался поставить свой вопрос, рискуя даже оказаться невежливым, но его начальник каждый раз и со все возраставшей энергией останавливал его словами: «Позвольте, я еще не кончил, дайте мне досказать». Это сообщение обер-бюргермейстера вызвало по деловым соображениям досаду, но одновременно и известное оживление, напомнив, что и с нами бывали случаи в этом роде.

Способности моего коллеги по министерству земледелия фон Зелъхова не соответствовали славе, какой он пользовался в органах провинциального управления. Король предназначал ему важнейшее тогда министерство внутренних дел. После довольно продолжительной беседы с господином фон Зельховым я, познакомившись с ним, просил его величество изменить свое намерение, так как, по моему мнению, Зельхову непосильна такая задача, и предложил назначить не его, а графа Фридриха Эйленбурга. Оба они были связаны с королем как масоны[613] и при тех затруднениях, с которыми сопряжено было пополнение министерства, решились вступить в него лишь в декабре. Король сомневался, достаточно ли подготовлен граф Эйленбург к управлению внутренними делами, и хотел предоставить ему министерство торговли, графу Иценплицу — министерство земледелия, а Зельхову — министерство внутренних дел, Я развил в ответ те соображения, что ведомственная компетентность Эйленбурга и Зельхова, как министров торговли, стоит примерно на одинаковом уровне; в обоих случаях этой компетентности пришлось бы искать не столько у них самих, сколько у их советников; я в этом отношении придаю гораздо большее значение личным способностям, ловкости и знанию людей, чем технической подготовке. Я согласен с тем, что Эйленбург не особенно трудолюбив и очень склонен к удовольствиям, но он человек умный и решительный, и если бы он, как министр внутренних дел, оказался в ближайшее время на линии огня, то необходимость защищаться и отвечать ударами на удары вывела бы его из состояния бездеятельности. Король, наконец, уступил, и я по сию пору уверен, что при тогдашних обстоятельствах мой выбор был правилен; правда, мне приходилось подчас тяжело из-за недостатка работоспособности и слабо развитого чувства долга у моего друга Эйленбурга, но зато, когда у него бывали приливы энергии, он был отличным помощником и всегда обнаруживал тонкий ум, впрочем, не без некоторого избытка честолюбия и обидчивости даже по отношению ко мне. Когда периоды отречения и напряженного труда затягивались, он подвергался нервному недомоганию. Как бы то ни было, он и Роон были наиболее выдающимися деятелями министерства конфликта.