Мышь – рейв времени - [2]

– Увижу, что снова успеют пол загадить, – выгоню, – безадресно, но точно дал рабочий настрой Алексей сразу обеим.

– Так один нассыт на кружок, и никто потом не садится, – оправдание осталось за дверью комнаты отдыха, или – гордо! – чилаут-рум.

Начальник охраны, двухметровая горилла, и гориллоид помельче, облаченные в серые рубашки, попеременно толкали лапы в щель между стеной и лежанкой. Еле слышные на паласе шаги Воронова обе туши уловили одновременно и выпрямились. Алексей сделал вид, что ничего не понял:

– Сколько сегодня на смене?

– Шестеро. Один-два на фейсе, трое – на полу, один – в чиле и туалетах.

– Сегодня – без дождя, открываем «выгул». Справитесь?

– Должны. – Николай демонстрировал уверенность и лояльность.

Этого «бычару» Воронов ненавидел особенно. За спортивно-бандитское прошлое, за наркоту, которой тот травил дансеров, за белую «семерку», которую язык не повернется назвать «бумером», – да за все! Ненависть была неугасимая, как огонек «Зиппо», и давала силу держать дистанцию с этим типом. Выпустив дымок, менеджер пошел в артистическую, к подтанцовке.

– Как самочувствие? – спросил он всех, надеясь на ответ Светланы.

Не поворачивая красивое лицо, она, самая стройная и возрастная – двадцать пять лет! – пожала плечами под махровым халатом:

– Как всегда. А вы на что надеялись?

Две малолетки опознали ремейк анекдота «Не дождетесь!» – хихикнули. Дуры, это ваш суповой набор надо под халаты прятать, а ее роскошное тело как раз на обозрение выставлять. Воронов взглядом одернул девиц, а вслух выдал:

– Вот и славно. Сегодня ожидается наплыв. Каникулы начались.

Единственный человек в этом бессмысленном балагане примирял Воронова с жизнью – Светлана. Она была так харизматична в танце, так божественно пластична и восхитительно сложена, что у него, тридцатилетнего женатого мужика, все поднималось дыбом, когда эта девушка царила на подиуме. Жердеобразные партнерши рядом с ней выглядели буратинами, хотя тоже пришли из художественной гимнастики. Низкий звук проник сквозь звукоизоляцию – Форос начал разогреваться. Алексей пошел к барменам, проверил с фонариком стойки изнутри. Ритуал поиска запрещенного был привычен, стороны играли положенные роли. Воронов знал, что наркотой торгует Федор. Илье и Кате «бычара» не доверял. Амфетамин продавал гориллоид, и где он прятал таблетки – теперь было известно. Воронов глянул на часы, поманил рукой Николая, скрестив руки, свистнул диджею. В упавшей тишине спросил:

– Начинаем? – Поймал общий кивок, дал разрешение.

Лязгнула защелка дверей, впустив шум толпы. Первые посетители продрались через фейсконтроль, сменяли деньги на право оглохнуть, поколбаситься, то есть молодежно отдохнуть. Ритмично забухал евроданс, верхний свет сменился цветными огоньками, лазерными штрихами, ультрафиолетовой подсветкой, и полуподвал сказочно преобразился.

Сай, направляемый Юлькой, ледоколом прорывался к железной лестнице в шесть ступенек. Максик замыкал колонну. Два охранных жлоба перегораживали вход. Они остановили Саята, приставив ладонь к его груди:

– Ты че, борзой, всех раскидал? Пьяные не допускаются! Дыхни, ну!

Сай онемел от неожиданности, зато вступилась Юлька, точно копируя их обороты и тональность речи:

– Не, ну че, в натуре, наехали? Он трезвый, просто в первый раз, и обычаев не знает! Вы еще паспорт у него спросите и разрешение от мамы! Он малолетка и со спецом их подделал!

Охранники заржали, пропустили всех четверых, зато завернули девчонок, шедших позади, которые были явно моложе восемнадцати лет. Быстро кинув деньги кассирше, Дрюня с Максом втиснулись внутрь, подпадая под гипнотическое воздействие ритма, переворачивающего все внутри. Макс поднял глаза – и упал в глубокое черное небо, нет, скорее – фиолетовое, расцвеченное неожиданными росчерками пламени ярчайших цветов. Там, в бездонной вышине, искорками отсвечивали звезды, и понятно становилось, что пламя – оно рождено дюзами космических кораблей. Ядовито-зеленое, должно быть, от ионных двигателей, а нежно-голубое – просто обязано принадлежать ядерным реакторам! Вот правильный антураж для рейверского улета! Да, это круче тусни на питерских стадионах… В душе Макса родилась гордость за принадлежность к породе рейверов, умеющих чувствовать музыку и входить в иные миры. А музыка менялась, нарезая укорачивающимися кусочками пронзительно чистый и тонкий электронный звук, абсолютно невозможный для человеческого голоса, и ритм, настолько быстрый, что ушел за грань восприятия, – стал собственно музыкой, вздыбил волоски на коже и вздернул сердце наверх, к горлу. Максик сглотнул нахлынувшее чувство восторга. Диджей, творящий космической мощи музыку, священнодействовал за пультом. Оранжево полыхающие сплетения металла вздымались Эйфелевой башней и командирской рубкой одновременно. А руки, руки его двигались, одушевляли винил, чтоб звуки плыли, переливались и рождали ощущение музыки звездных сфер. Макс дернул Андрюху за полу, показал пальцем вперед, на бар. В «Микс-дансе», в прошлый раз, они начали с того, что выпили пивка, равняясь на большинство, – ну да, не очень уверенно еще чувствовали себя в этой среде. Все-таки рейв-туса на стадионе сильно отличается от рейв-клуба. Друзья и сейчас по-взрослому помахали бармену рукой, дождались пенной жидкости и начали сглатывать маленькими глотками.