Принимая во внимание все обстоятельства дела, наказание было легким. Джесси подал назад. Мы молча смотрели друг на друга. Он не мог сказать, что был доволен, а я не могла высказать по этому поводу сожаления. Так сложилось. А как обстояли дела между нами? Никаких «если», никаких откатов назад, никаких «когда-нибудь». Только вперед.
Я вынула из кармана конверт.
— Сделка.
— По части чего?
— Ключи.
— Делани? — Он в полном недоумении взял конверт и открыл его. — Это чек.
— Это мое самое лучшее предложение. Хочешь — принимай его. Не хочешь — не надо.
— Что все это значит?
— Я покупаю «мустанг». Он же объявлен в продажу. Так ведь?
— Мое намерение вполне серьезно.
— Мне нужно было когда-то освободиться от «Эксплорера». А этой лошадке требуется хорошая конюшня.
— Ты уверена, что хочешь потратить на него деньги? — Он посмотрел на чек. — Я знаю, что ты отказалась от предложенного тебе Лавонн места.
Я разговаривала с ней час назад. Сказала, что весьма польщена предложением, но предпочитаю работу на собственный страх и риск. Она приняла мой отказ вполне благосклонно. И я почувствовала себя свободной так, словно над головой у меня было чистое небо, а в лицо дул попутный ветер.
— Уверена. — Я протянула руку. — Договорились?
Лицо у Джесси перекосилось. Он отклонился назад, пробежал взглядом по плавным обтекаемым контурам машины и вручил мне ключи.
— Конюшня красавчика дома. И мне придется позаимствовать его у тебя, пока я не куплю другой выезд.
— А я тем временем совершу пробную поездку.
— Ну что ж, это справедливо.
— Садись. — Я открыла дверцу и села за руль. — Я могу как следует газануть, а?
— Да. Только помни, что двигатель у него значительно мощнее, чем у «эксплорера». И куда же мы поедем?
Я завела двигатель. Подождала, когда Джесси сядет на сиденье пассажира.
— Ленч? — спросила я.
Он захлопнул дверцу.
— И обед.
— Наверное, будет лучше, если мы присоединим сюда еще и завтрак.
— Тебе понадобится большой отрезок пустой автострады, чтобы понять, что это за машина.
Я взялась за рукоятку перемены передач.
— Как насчет Лас-Вегаса?
Думаю, что Джесси пытался погасить непроизвольно возникшую улыбку. Он надел солнечные очки с большими стеклами, поменял запись в стереосистеме и включил ее на полную громкость. В воздух ворвался звон гитары Брюса Спрингстина и повис в нем. Струна никак не входила в резонанс, пока не зазвучали в полную силу джаз-банд, фортепьяно, а барабаны не заиграли свои поразительные пассажи, издавая все более высокие, летящие в никуда звуки. Это была песня «Она та, единственная».
— Поехали, — сказал он.
Я нажала на газ.
