Мыс Доброй Надежды. Повести - [4]

- Это как же так? На одном дереве и разные сливы? - изумился мальчик.

- И персики, - добавила Натка.

- И абрикосы, - вскричал Зюзя.

У Тоши и глаза разбежались. И когда Натка протянула руку за спелым пушистым персиком, он хлопнул её по руке и сердито сказал:

- Ты с ума сошла! Разве можно?

Они долго стояли около этого замечательного дерева, как вдруг что-то чёрное мелькнуло в траве.

- Ой, уж, уж! - закричал Тоша и, схватив палку, бросился бежать за змеёй.

- Вы что там делаете? - услышали они сердитый крик. - Не смейте бить ужа!

Тоша оглянулся и увидел человека в белом костюме и такой же фуражке. Он сидел в тенистой беседке.

Зюзя испугался и, выскочив на тропинку, побежал так, что рубашка у него на спине вздулась пузырём. Тоша бросил палку и, будто не обращая внимания на этого человека, вышел на дорожку. Но Натка, которая забрела за зелёный куст, поманила его к себе. Она стояла перед огромной, раскинувшейся в виде звезды паутиной, в центре которой, как неживой, замер большой серый паук. Тоша бросился назад за палкой, чтобы порвать паутину, но Натка шикнула:

- Тоша, ты куда? Смотри сюда!

«Паука не трогать!» - прочитал он табличку.

И ему сразу представился тот человек в белом костюме, который кричал «Не смей бить ужа!» «Это, наверно, он написал», - подумал Тоша.

- Смешно, Натка, а? - усмехнулся он. - Ужа не бей, паука не трогай! Всяких гадов расплодили тут!

Они и не заметили, как к ним кто-то тихо подошёл, легонько положил руки на плечи девочки, отчего Натка вздрогнула и хотела бежать.

- Стой, стой, дочка! От меня не убежишь, да, да, да.

Тоша почувствовал, что они попались. Он поднял глаза и встретился с добрым взглядом того, кто так сердито закричал на него, когда он погнался за ужом.

- Здравствуйте! - растерянно сказал Тоша. - А зачем… Почему не трогать?

- Здравствуй, здравствуй… А тебя как зовут? Тоша? Антон, значит? О, да ты, оказывается, мой тёзка! Меня тоже зовут Антоном… Ивановичем. Так вот что, тёзка, ты не торопишься? - и, получив утвердительный кивок, продолжал: - Тогда возьми вот эту бумажку, - он похлопал по карманам, - и карандаш. Смотри на паука и записывай, что увидишь. А потом прошу ко мне! - он показал на тенистую беседку.

Так неожиданно для самих себя Тоша и Натка получили работу в селекционном саду. Они смотрели на паутину.

Прозрачная и лёгкая, она походила на поверхность мыльного пузыря: по ней нет-нет да и пробегали какие-то волны, то зелёные, то жёлтые, то розовые. Паук вздрогнул, потом побежал на край паутины и вцепился в небольшую зелёную мушку. Покончил с ней и снова приполз в центр своей сети.

- Записывай, что же не записываешь? - ворчливо заметила Натка.

Тоша лёг на траву, положил под бумагу камешек и написал:

«Паук съел зелёненькую мушку…»

Едва успел записать это, как Натка завизжала и запрыгала:

- Ещё, Тоша, ещё!

Паук бежал теперь в другую сторону, где запуталась в паутине большая муха, но тут послышался второй удар о паутину - это билась небольшая гусеница. Паук быстро умертвил муху и бросился к гусенице.

- Пиши, Тоша, пиши, - возбуждённо кричала Натка, как будто не паук, а сама она охотилась за мухами.

«Ещё он съел большую муху…» - начал писать Тоша.

- Да ты что? - возмутилась Натка. - Он вовсе и не съел муху, а только откусил ей голову…

Тоша помуслил карандаш, зачеркнул всё и написал: «Ещё он откусил мухе голову и начал есть червяка…»

Пока Тоша и Натка сидели и писали, у них за спиной очутился Зюзя. Он, неловко усмехаясь, спросил:

- Вы что здесь делаете?

- Эх ты, храбрец! - сказала Натка. - Что же ты убежал? А нам вот работу дали!

- Я не испугался, а просто убежал… Я… Мне очень захотелось есть. На, ешь! - сказал он, протягивая Натке кусок хлеба.

- Подумаешь! - фыркнула Натка. - Ешь сам, если так проголодался.

Между тем, паук продолжал свою охоту: у него в паутине уже были две мошки, ещё одна гусеница и большая бабочка, которая всё ещё шевелила лапками.

Когда ребята пришли к Антону Ивановичу, он сидел за маленьким столиком в беседке и что-то писал. Его фуражка лежала на скамейке, и только сейчас Тоша увидел, что у него огромный чистый лоб, на котором заметна розовая полоска от фуражки. Сильно загорелое лицо его, казалось, излучало добродушие. Оно было в его серых глазах, окружённых тонкими морщинками, в одутловатых щеках, в больших, всё время улыбающихся губах.

- Ну, рассказывай, тёзка, что видел, - сказал Антон Иванович.

- Паук поймал четырёх мух: одну большую, другую поменьше, зелёненькую, и две мошки. Потом ещё два червяка и бабочку…

- А листья на дереве он не ел разве? - сурово спросил Антон Иванович.

- Н-нет, - растерялся Тоша и, глянув на Натку, спросил: - Ведь правда, Натка, не ел?

- Я всё время на него смотрела, - затараторила девочка, - а он только и делал, что ел этих мух и червячков.

- А червяки едят?

- Ну, конечно, едят! - вскричал и Зюзя. - У нас в саду они так объели на яблоне все молодые листочки, что просто ужас!

- А-а, - догадался Тоша. - Так вот почему нельзя паука трогать. Он - полезный!

- Да, да, тёзка, полезный, очень полезный! - сказал Антон Иванович и подумал про себя, что мог бы быть хорошим учителем.

- Антон Иванович, а почему нельзя бить ужа? - спросил Тоша.