Мятежница - [21]

Запястье тут же обожгло болью, клинок вылетел из руки, пальцы лишь схватили воздух. Рывок — и мы поменялись местами: меня швырнули на шкуры, навалились сверху. Так, что вышибло дух и потемнело в глазах. Мои руки спеленали над головой: ни двинуться, ни вздохнуть. А в живот уперлась мужская плоть, заставив меня ахнуть и забиться в крепком мертвом захвате.

Я шипела, дергалась, проклинала его, лягалась, но только сбила ноги и окончательно обессилела. Рванулась в последний раз и откинулась на шкуры. Обнаженная, распластанная под ним. Щеки горели, к горлу подступал комок, а все внутри скручивалось в тугой узел.

Наши взгляды встретились. Вместо равнодушия и холода в серых глазах горел огонь, от которого сердце пропустило удар. Я посмотрела на предплечье: туда, где тонкое лезвие взрезало край рубахи и сквозь длинный порез сочилась кровь. Стало страшно, как никогда в жизни. Даже не выдержала и крепко зажмурилась, потому что однажды артанец уже простил мне нападение на себя…

— Тебе это нравится? — неожиданно спросил Мрак. Его дыхание коснулось уха, так что по телу непроизвольно прошла дрожь.

— Что? — выдохнула я, широко распахнув глаза.

— Дерзить? Испытывать мое терпение на прочность?

Я тут же замерла, до боли прикусила щеку.

— Отвечай.

— Я свободная женщина, как бы вам ни хотелось думать иначе.

— Женщине положено делать то, что велит мужчина и ее господин. Быть послушной. В Артане это называют мудростью.

Я не удержалась от нервного смешка. Интересно, артанские женщины думают так же?

— Если мудрость означает подчиняться тому, кто способен унизить женщину, то я отказываюсь быть мудрой.

— Защищать, — процедил он. — Жен. Матерей. Их дом. Ценой жизни.

— А взамен получить жизнь на цепи, — с отвращением выплюнула в лицо.

Если это вообще сейчас можно было назвать лицом. Черты Мрака исказились, заострились, вены на лбу вздулись, брови сошлись на переносице, а взгляд напоминал ледяную бездну, в которой бушевала серебряная метель.

Меня резко отпустили, не просто отпустили — отшвырнули в сторону. Магия разума теперь сияла не только в его глазах, она сочилась сквозь его поры, клубилась вокруг серебристым облаком. Давила даже несмотря на то, что не могла пробраться в мои мысли. Я почти физически ощутила, как она сминает меня, выжигает остатки мыслей, превращая в безвольную куклу, которой все безразлично.

Логхард сдавил виски. Его колотило, из рта вырвались серебристые искры и пар, который показался просто ледяным. Артанец закашлялся и повернулся ко мне спиной. Я все это время не дышала, даже не пыталась отползти. Это было не похоже ни на одну известную мне хворь. Магических болезней не существует, это я знала точно. Но тогда что это такое?

— Ложись спать, фрейлина, — прохрипел Мрак, когда кашель унялся. Все закончилось так же резко, как и началось: сияние померкло, и мне больше не хотелось бежать на край света, лишь бы подальше от этой пугающей сокрушительной мощи. — Пока я не передумал.

Я не стала ждать пока он передумает, поспешно отодвинулась к стене и закопалась поглубже в шкуры, бросив тоскливый взгляд на свою одежду. Чтобы ни произошло с артанцем, это меня спасло.

— И еще. — Голос Логхарда звучал по-прежнему глухо. — Ты моя рабыня, фрейлина. Только моя. Если к тебе еще раз прикоснется другой мужчина, виновата будешь ты, и ты понесешь наказание.

Отвернулась, лишь бы его не видеть.

Предпочитая думать о том, что колотит меня от холода. А еще о том, что кажется, у всемогущего артанского князя есть слабость. Слабость, о которой я обязательно должна узнать все.

Глава 7

Мрак разбудил меня на рассвете: просто склонился надо мной и коснулся плеча. Проснулась мгновенно, отпрянула, прижала шкуру к груди, но брешь в его ледяном спокойствии за ночь срослась заново. От вчерашней слабости не осталось и следа. Ни взглядом, ни словом он не дал понять, что его волнует то, что произошло. Пару мгновений он просто на меня смотрел, потом вышел из шатра. К счастью, потому что мои сапоги и одежда лежали там же, где я их оставила.

Никогда в жизни так быстро не одевалась. Да я никогда не спала обнаженной. И не собиралась это повторять!

Несмотря на то, что спину и ноги ломило после вчерашнего путешествия, хотелось поскорее покинуть это место. Дождь прошел, небо обещало погожий день, но вынырнув из шатра, я отметила, что в лагере на удивление тихо. Не было разговоров, смеха, брани. Артанцы собирались молча, на их лицах застыли сосредоточенность и необратимость. Будто все переняли настроение своего князя.

Что-то случилось?

Спросить я могла только у Брадена. Он как раз принес мне кусок грубого мыла и ведро воды. Я даже нарушила свое правило не благодарить артанцев, но вода была восхитительно теплой (оруженосец явно постарался). Она смыла пыль, раздражение и остатки сна, и как-то сразу стало легче.

Ровно до той минуты, когда Браден протянул мне руку.

— Позвольте взглянуть на ваши ожоги.

Я отпрянула, прищурилась, памятуя об угрозе князя. Вчерашних игр мне хватило на всю оставшуюся жизнь, а оруженосцу не обязательно знать, что виноватой в любом случае сделают меня.

— Князь сказал, что оторвет руку любому, кто ко мне притронется, — с вызовом посмотрела на него.