Мятеж в империи - [39]

– Постарайтесь со своей спутницей найти где-нибудь укрытие, – порекомендовал я, собираясь сесть в машину.

– Господа офицеры! Ради бога, помогите! – бухнулась на колени перед капитаном дама. – Нам некуда идти! Из дома выгнали солдаты, знакомые не принимают!

– Простите, – взял капитан за локоть женщину, поднимая ее с колен, – мы вам вряд ли поможем в данный момент.

– Гм, господа, а не могли бы вы подвезти нас на окраину города? – спросил Яков Пантелеймонович. – Не беспокойтесь, за услугу готов щедро заплатить!

– Простите, – покачал я головой, – у нас нет времени и возможности.

– Иван Макарович, каждая минута на счету! – вышел из недавно подъехавшей машины Анзор.

– Уже едем, – коротко кивнул я, а потом посмотрел на даму. – Спрячьтесь где-нибудь, с нами будет намного опаснее. Кстати, револьвер, – кивнул на мертвого мятежника, который минуту назад оттаскивал женщину за волосы, – подберите, в такой ситуации, – обвел рукой местность, – он вам может понадобиться.

Женщина попыталась что-то сказать, Яков Пантелеймонович начал и вовсе грозить какими-то знакомствами, что если мы им не поможем, то он будет жаловаться. В городе время от времени были слышны одиночные выстрелы. Нет, это не организованное сопротивление, думаю, кто-то пытается защитить свою семью или жилище, и тогда пуля ставит точку.

Перед зданием вокзала нам пришлось остановиться в переулке и отправить двух подпоручиков на разведку. Пушки продолжают стрелять, правда, паузы между выстрелами стали больше. Начинают беречь снаряды или что? О плохом думать нет желания, орудия должны замолчать. Минут двадцать продлилось ожидание, а потом вернулись наши офицеры и доложили:

– Три пушки ведут огонь с перрона, сделаны укрепления из мешков с песком, солдат около десятка, не считая артиллерийских расчетов. Командует какой-то поручик от артиллерии.

– Скрытно подобраться возможно? – уточнил капитан.

– Легко, если нацепить на грудь… – Подпоручик вытащил из кармана красный бант, не закончив фразы.

– Нет, нечего нам бояться, – отрицательно ответил я. – Двое остаются с машинами, остальные берут автоматы – и вперед. Стреляем без предупреждения, патроны просто так не жечь! Пошли!

Капитан с Анзором попытались заикнуться, что мне следует остаться в переулке, а они сами все сделают. Ничего им не ответил, лишь криво усмехнулся. На кон поставлено слишком многое, чтобы заботиться о сохранности своей шкуры.

К зданию вокзала шли не таясь, охранение мятежники не выставили, патрулями не озаботились, нет у них нормального командира и организованности. Город почти вымер, вокзал пуст, что уму непостижимо. В зале ожидания прямо на полу расположились пятеро мятежников, выставили на газету бутыль самогона, разложили снедь (буфет грабанули, точно) и устроили попойку. Наше появление для молодых парней оказалось неожиданным, а так как они уже прилично выпили, то и сопротивления не оказали. Убивать их не стали, скрутили ремнями да закрыли в каком-то подсобном помещении, подперев двери стульями.

– Иван, ты чего врагов жалеешь? – шепнул мне Анзор.

– Мля, да какие они, к чертям, враги? – покачал я головой. – Повелись на громкие лозунги, не понимают, что творят. Парням-то еще и двадцати нет, не мародерствуют и не насильничают. А то, что красные банты нацепили… – помолчал, а потом закончил: – Мы не убийцы, пусть с ними потом разбирается полиция и определяет степень вины каждого.

Вышли на перрон и двинулись цепью на мятежников. Конечно, нас мало по сравнению с ними, но огневой перевес на нашей стороне. Не ожидал никто, что мы появимся с тыла.

– Тот, кто бросит оружие и сдастся, – останется жив! – выкрикнул я и дал короткую очередь из автомата поверх голов артиллеристов.

Поручик, командующий расчетом пушкарей, первым руки поднял и радостно улыбнулся. У офицера нет на груди банта, голова перебинтована, его не так давно избили, и сюда он, вероятно, попал не по своей воле. Расчеты у пушек и не подумали оказать сопротивление, стрельбу прекратили, и к винтовкам никто не дернулся. А вот если бы не сдались, то неизвестно, чем бы наша атака закончилась. Один солдат, прежде что-то рассматривавший в бинокль, резко в нашу сторону повернулся, схватился за винтовку и прокричал:

– К оружию! Покажем офицерью, за кем правда!

Его послушались не все, примерно половина. Одни стали лихорадочно хватать винтовки, двое попытались развернуть в нашу сторону пулемет. Остальные же мятежники руки вверх подняли. Дожидаться, когда солдаты начнут стрелять, мы не стали, короткие и злые очереди из автоматов унесли жизни десяти мятежников.

– Поручик! Ко мне! – мрачно потребовал я, смотря на офицера, командовавшего артиллеристами.

Он попытался подойти строевым шагом, пару раз пошатнулся, но дошел и представился:

– Поручик седьмой батареи лейб-гвардии третьей артиллерийской бригады Соломин Юрий Васильевич!

– Что здесь происходит? По каким целям вели огонь? – мрачно поинтересовался я.

– Эшелон с техникой и живой силой противника, – ответил поручик, а потом добавил: – Стреляли на упреждение и недолет!

– Поясните, – потребовал я.

– У нас не оставалось выхода, бить же на поражение не позволяет присяга! – мрачно ответил тот.