Мятеж в империи - [17]

– Хрен ли с бомбистом церемониться? Пулю между глаз – и оформим как попытку к бегству или оказание сопротивления при аресте. А можем и вовсе приписать, что устроили на меня засаду!

– Иван Макарович, вы не гневайтесь, – направился ко мне Анзор, – парень-то мог запутаться. Следует разобраться, вдруг он невиновный?

– Бомбы есть, – загнул я палец, – оружие имеется, – загнул второй. – Что еще доказывать нужно?! А! Забыл! Содействовать следствию, в отличие от своих так называемых товарищей, он не желает! – загнул третий палец. – К стенке его – и всего-то делов!

– А парни раскололись? – наигранно воскликнул мой советник.

– Ну, не совсем, но, как говорится, – поплыли! Сказавши слово, уже остановиться нельзя, – махнул я рукой, делая вид, что успокаиваюсь. – Поручик показания снимает, а скоро прибудет начальник сыска, от того и вовсе ничего не скрыть. Хм, кстати, долговязый-то кивает, что организовал все пожилой, который отстреливался, а в помощниках у него именно ты, – ткнул пальцем в сторону пухляша, – ходил. Так?

– Нет, – отрицательно замотал головой парень. – Не я, да и, собственно, это мое первое дело, можно сказать, случайно в эту компанию попал.

– Ой, да так все говорят, как попадутся! – отмахнулся я.

– Ваше высокопревосходительство, случаются же исключения! – убеждающе проговорил мой советник. – Давайте послушаем, что он, – кивнул на пленного, – в свое оправдание скажет.

– Ну… – протянул я, поджав губы, – время еще терять… можно к ворам в камеру определить, те любят таких молоденьких и пухлых. Быстро сделают общедоступной дамой. Правда, иногда перестраховываются, зубы полностью выбивают, чтобы новоиспеченная девица у них ничего не пооткусывала. Понимаешь, о чем толкую?! – резко повысил я голос и склонился над затрясшимся парнем.

– Н-не надо к-к ворам!.. – заикаясь, проблеял тот.

– Тогда говори! – Я с грохотом придвинул к себе табуретку и сел на нее. – Учти, пойму, что врешь, – и в общую камеру отправлю к уголовникам, самым прожженным, где на политических смотрят как на проституток.

Парень, оказавшийся Павлом Мишиным, так он представился, стал, заикаясь и спеша, выкладывать про свою жизнь. Выяснилось, что он относит себя к сочувствующим движению эсерам, но в организации не состоит. Сюда они приехали для того, чтобы помочь товарищам свергнуть деспота, притеснителя всего революционного движения и узурпатора власти. Лестно с какой-то стороны про себя такое слышать… Особо его ни во что не посвящали, знает Павел только одно, что по отмашке из центра им предстояло закидать бомбами мой автомобиль.

– И кто же должен был метать бомбы? – уточнил Анзор. – Как понимаю, их у вас всего три штуки, значит, и самоубийц столько же.

– А сколько тебе пообещали, если операция по моему устранению окажется успешной? – прищурившись, спросил я. – Только не говори, что за идею на такой шаг решил пойти, – не поверю.

– Тысячу рублей, – ответил на мой вопрос Мишин, а потом взглянул на Анзора. – Вы правильно подметили, что бомб всего три штуки. Бросать их как раз должна была наша троица.

– А деньги сразу после акции выдать обещались? – потер переносицу Анзор. – Что-то денег-то мы не обнаружили.

– Да никто им платить и не собирался!.. – отмахнулся я и задумался.

С одной стороны, получается, что это и в самом деле революционная акция под эгидой эсеров, но что-то не вяжется. Очень все какое-то ненастоящее, в том числе и плана у них никакого. В мозгу крутится какая-то мысль, но додумать ее не могу.

– Господа, разрешите? – стукнув в дверь, на кухню вошел начальник сыска.

– Да, проходите, Глеб Сидорович, теперь вам карты в руки, – приглашающе махнул я.

В двух словах познакомили с ситуацией начальника сыска. И чем больше я говорил вслух, тем отчетливее видел явные нестыковки.

– Бомбисты, значит… – задумчиво прошелся по кухне Картко и головой покачал: – Ну-ну, пусть будет так.

– На два слова, – махнул я начальнику сыска на выход, а потом на Анзора посмотрел. – Пойдем, тут уже ничего интересного.

Мой советник удивленно на меня посмотрел, ничего не сказал и вслед за мной вышел, предварительно дав указания одному из наших людей не спускать с арестованного взгляда.

Выйдя на крыльцо, я закурил папиросу и посмотрел на восходящее солнце. На улице похолодало еще сильнее, зима никак не хочет сдавать свои позиции.

– Иван Макарович, что случилось? – поинтересовался Анзор.

– Как-то легко мы на этих людей вышли, не находишь? – вопросом на вопрос ответил я.

– Странные эсеры, – поддакнул Картко. – Имея в организации боевые дружины – посылать на такую операцию непроверенных людей?..

– Вы тоже заметили? – хмыкнул я.

– Странностей хватает, – кивнул Глеб Сидорович.

– Понял, о чем вы… – задумчиво протянул Анзор. – Нет, мне об этих людях сообщили надежные источники, готов поклясться, что они сами тут не замазаны.

– Многоходовка, молодые люди, – Картко кивнул в сторону дома, – нам вряд ли что-то расскажут, так как их, по всей видимости, использовали втемную. Если бы и дошло дело до покушения, то в живых их никто не планировал оставлять.

– Согласен, – кивнул я. – Тем не менее, Глеб Сидорович, попытайтесь найти какие-нибудь зацепки.