Мятеж - [10]

— Я вас поздравляю, в тот момент вы фактически были эффектором, в самой небольшой степени, но всё-таки, я почему вспомнила о костылях: Песнь — это всё-таки своеобразный костыль того, что когда-то просто жило вокруг нас, Мать Терра, потерянная и обетованная, но увы, теперь с вами только мы, безмерно чуждые вам изгои.

Ковальский неловко откашлялся.

— Мне в тот момент не казалось, что это какой-то там костыль.

— Тем лучше для вас, но это был он самый, вам же, советник, — Превиос обернулась к ухмыляющейся физиономии ирна, — я приведу более близкую аналогию, мозг ирнов, как и человеческий, состоит из двух асимметричных полушарий, что будет, если их разделить, перерезав мозолистое тело?

Ирн на мгновение перестала ухмыляться. Мысль ей крайне не понравилось.

— Получится два малфункциональных квази-сознания. Инвалида.

— Существует техника зеркального отражения нервных импульсов от рептильного мозга, она практически полностью восстанавливает дееспособность обоих полушарий — через достаточно короткое время в обоих вновь развивается полноценная личность, ну, скажем так, вполне полноценная, и обе из них не будут идентичны оригиналу, особенно та, что из подавляемого у вас в обычном состоянии правого полушария, они даже будут обладать разным набором воспоминаний.

— К чему вы клоните, Превиос?

Кажется, впервые за всё то время, что Ковальский наблюдал за этой парочкой, гостья из Сектора ирнов оказалась на грани потери самообладания.

— А теперь представьте, что они так пожили-пожили по отдельности, а потом обе половинки снова соединили, убрали зеркалирование, срастили нервные сети, восстановили проводимость, что получится?

Пауза на переваривание.

— Жестокая шутка. Мы бы так никогда не сделали.

— Какие шутки, человек снова получил шанс стать самим собой, выздоровел, можно сказать, стал опять полноценным.

— Нихрена подобного.

Глаза Ковальского, казалось, сейчас полезут из орбит. Таких выражений от ирна он ждал в последнюю очередь, они же это, вовсе не однополые, фертильный механизм у всех известных гуманоидных рас был примерно одинаков, но… но кто их на самом деле знает, все ирны, о которых было известно инфобанкам людей, имели женские вторичные половые признаки. Во всяком случае, выглядели они все как маленькие девочки с бантиками и в сандалиях. И тут такая маскулинно-генитальная лексика.

— Кажется, не у одного Первого есть свои фобии, советник, так всё-таки, полученный в результате индивидуум он кто, исходная личность, одна из вторичных, совершенно новая, какая-то мозаика из фрагментов всего этого, и что случилось с исчезнувшими, их незаметно подменили, как это, костылём?

— Вы, эффекторы, нечто подобное проделываете с собой каждый раз, когда соединяетесь воедино и дробитесь вновь?

— По сути, да, но нет: вместе мы единая личность, но по отдельности каждый — такой же полноценный разум, а не инвалид с обрывками памяти, хотя в каком-то смысле мы становимся разными, но согласитесь, любой индивид, переживающий трансформацию под воздействием внешних или внутренних факторов — тоже постоянно и непрерывно становится кем-то другим, зачастую довольно дискретным образом.

— Но не делится же при этом на части! И не сливается впоследствии вновь!

Превиос криво усмехнулась.

— Подавляющая часть нервной ткани головоногих содержится в их кожных покровах, где она управляет люминофорами, на, по крайней мере, двух мирах известны виды в предразумных фазах, потерявший конечность головоногий может отрастить новую, причём собственно голову с находящимся там мозгом — вообще проще простого, ампутированная же часть потом вполне может прижиться, если её правильно пришить обратно, успешно срастись нервной тканью со своим носителем, в том числе новым, теперь понимаете, к чему я клоню, советник, как ведёт себя при этом его субъективное сознание?

— Вы тем самым утверждаете, что сознание вовсе не дискретно и даже не дробно, а кусочно-непрерывно.

— Именно, даже у нас, первичноротых хордовых, с этим всё сложно, наши субличности — доказанный механизм адаптации, более того, когда тот же астрогатор Ковальский управляет станцией, это делает не столько он сам, сколько его специализированное альтер-эго, которое в нём вырастили годы тренировок, и если не давать ему появляться на астростанции «Эпиметей», субличность со временем уйдёт в тень и частично рудиментируется, остальная часть неокортекса[40] мутирует в нечто иное, в таковой субличности уже не нуждающееся вовсе, причём безо всяких физических манипуляций с нервными тканями и тем более суггестивных приёмов, если подумать, человек задолго до своего взросления как вида научился запросто выращивать себе естественные нейропротезы, просто искусственные иногда эффективнее.

— Так, может, и вас можно заменить таким протезом?

— Советник, будьте выше своих предубеждений, зачем один протез заменять другим, когда можно вместо этого вновь отрастить себе новую ногу.

Ковальский тряхнул головой и, пробормотав извиняющееся «ой, что-то я, пожалуй, пойду», двинулся к выходу. От этого разговора у него уже болела голова.

Позади него двое даже не заметили его ухода, вдогонку ему неслись какие-то совсем невнятные обрывки про «вечность» и «время смерти».