Мягкие зеркала - [4]

— Данных нет.

«Чудеса, — подумал Грижас. — Впрочем, следовало ожидать.»

На всякий случай спросил:

— Память у тебя в порядке?

— Память функционирует нормально, — четко сказал автомат.

— Запроси память видеосвязи центрального узла.

Узел ответил глубоким контральто:

— Телевизита на ваш канал в пределах этого часа не было.

Чудеса продолжались. Грижас дал автоматам отбой. Несмотря на неаккуратные дырки для глаз, фантом, надо это признать, был все же классический. Никаких следов не оставил. Кругом по нулям… И если бы не имя Андрея Тобольского, можно было бы поаплодировать мастерству конспирации и спокойно отправиться спать.

Направляясь к стене, Грижас щелкнул пальцами, прошел в образовавшийся проем; вспыхнул свет, и стена неслышно зарастила проем за спиной. В кабинете-приемной ему нечего было делать, и он, утопая по щиколотку в упруго-мягком ковровом покрытии, пересек помещение и уж было собрался пройти прямиком в операторскую, но неожиданно для себя — почти инстинктивно — остановился и замер, напрягая слух. Ничего не было слышно, кроме едва уловимого дыхания вентиляции. Однако… да, он готов был поклясться, что остановил его какой-то особенный звук. Остановил и пропал. Глаза поспешно ощупали кабинет — рабочую мебель, ребристые стены спокойного желтого цвета, медицинский лежак, стол с двумя боковыми дисплеями, прозрачные сейфы фармакотеки — и задержались на лоснящейся глянцем крышке лючка горловины утилизатора. Тихое такое, монотонное урчание перед тем, как исчезнуть, исходило, конечно, оттуда. Утилизатор имеет обыкновение урчать, как сытый кот, когда ему в этот лючок чего-нибудь сбрасывают… Грижас подмигнул глянцевой крышке и заглянул в бокс, в котором держал постоянно небольшой запас белья для медицинского лежака. Не хватало двух простынь и чехла для изголовья. Дырки в чехле расторопный субъект, понятно, проделал вот этими ножницами. Теперь все понятно. Теперь понятны и трюки с внутриканальным телевизитом, и загадочный кретинизм автоматики. И даже то, почему поздний гость отказался присесть во время беседы: хозяин мог узнать свое кабинетное кресло.

— Один-двенадцать, откуда был телевизит по внутренней системе моего канала?

— Из кабинета-приемной.

— Кто запрашивал телевизит?

— Человек без лица.

— И никаких других примет? Ну-ка, поройся в памяти.

— Человек был с глазами.

— О дева Мария!.. — простонал Грижас. — Ладно, отбой.

Подойдя к двери операторской, Грижас спросил:

— Кто пытался пройти в операторский зал?

— Попытка девы Марии пройти в операторский зал была безуспешной.

Грижас как-то даже не сразу понял, о чем речь. Постоял, соображая.

— Словосочетание «дева Мария» из памяти убери. Вместо понятия «человек без лица» употребляй «гость».

— Задание принял.

— Какие цифры опробовал гость? Покажи.

Автомат высветил на замке комбинацию цифр. Грижас хмыкнул.

Это был год его рождения. Популярнейшая из цифровых комбинаций, которыми пользуются для кодирования своих замков простаки.

— Гость требовал от тебя каких-либо услуг?

— Гость потребовал выбрать и дать на дисплей изокопию практического руководства по физиолептике.

— Да? И что же ты ему подсу… э-э… предложил?

— Изокопию монографии А.М. Леонтьева «Физиолептика в клинической практике».

— Лихо!.. Сколько времени гость провел у дисплея?

— Тридцать четыре минуты.

Солидно… Парень, видать, волевой, упрямый. Более получаса потел в дурацком своем балахоне над сложнейшими текстами. Безумство храбрых…

Грижас раскодировал замок. Переступил порог операторской, привычно окинул взглядом круглый, почти шарообразный зал. Слева — пять контрольно-диагностических кресел, справа — столько же терапевтических. По стенам плотно, как соты, лепились янтарно-желтые пятиугольники — от пола, который был много ниже кресельных террас, радиальных мостиков и дисковидной центральной площадки, до маленького фиолетового потолка, больше похожего на крышку для чайника. Стены-соты неравномерно излучали золотистый свет, усиливая яркость россыпями ослепительных пятен то на одном сегменте, то на другом, в результате чего здесь всегда возникает престранное впечатление: будто находишься внутри сфероидального улья, где в жутковатой тишине обеспокоенно роятся мириады светящихся пчел какой-то особенно молчаливой породы.

На центральной площадке, как на раскрытой ладони, одинокое кресло. Грижас сел. Зашипела пневматика, край площадки стал подниматься довольно широким кольцом — образовалось нечто вроде кругового борта. Вдоль борта пошла волна металлического шороха, блеска: защитное покрытие как-то очень хитро распалось на серповидные пластины и схлынуло вниз, обнажив кольцевой ротопульт во всем его многоцветном великолепии. Двигая подлокотником кресла как рукоятью, Грижас задумчиво повращал ротопульт на больших и малых оборотах, хотя особого повода к размышлению не было. Схема предельно проста: вмонтированные в спальный диван Андрея Тобольского датчики — канал регистрации — ФЛ-монитор. В принципе это все. Служба космической безопасности заблудилась буквально в трех соснах. Для нужд нелегальной ФЛ-записи по логике достаточно подключить секретный ФЛ-монитор в канал регистрации там, где удобно. Скорее всего они так и сделали — это немногим сложнее, чем врезать дополнительный кран в водопроводную трубу. Теперь выясняется, что «кран» у них не работает. Вчера работал, а сегодня, видите ли, нет. Довольно странно… Остается проверить «водопровод».