Мы живём на границе - [2]
Ночью у дежурного никаких развлечений. Только смены часовых, да путешествия к туалету заспанных прочих обитателей лагеря. Ну примерно до часа еще туда-сюда мотаются взрослые — то один, то другой. Но в третьем часу ночи лагерь вымирает.
— Глебыч, не пора?
Глеб обернулся и встретился взглядом с перекошенной от зевоты рожей Костьки Бряндина. Тот еле держался на ногах, зевал с хряском, придерживая, локтем РПШ,[1] кубанка лихо держалась на ухе.
— Иди, погуляй, — строго сказал Глеб, — еще до фига времени. А то пока ты тут со мной треплешься, диверсанты всех в палатках подушат.
— Шел бы ты, — уныло сказал Костька, но пошёл сам — неспешно и устало. Хотя Глеб с ним поменялся бы. Ему осталось всего минут пятнадцать — и на боковую, аж на целых четыре часа. А ему куковать до утра.
— Ку-ку, — достаточно громко сказал Глеб и зевнул.
Нет, "на хорошем счету" — это понятие растяжимое. Вот которые самые раздолбаи, они где? Спят сейчас в родных постельках. Четыре часа в день оттрубят на уборке родных школ или чего там — и свободны. А остальные тут. По двадцать четыре часа в сутки в античеловеческих условиях. И так уже полмесяца, и еще неделю так же… А самым-самым — пожалте, особая честь: ночные дежурства.
Стоит ли? Глеб хрюкнул. Если бы ему сейчас предложили поменяться местами с одним из тех, кто остался дома… он бы даже и разговаривать не стал.
Или ты казак — или баба. Тут тоже сам выбираешь, а значит — и ныть нечего. Хотя… насчет баб. Глеб покосился на третью палатку. Вон они. Амазонки, блин.
— Дежурный!
–. Я? — отреагировал Глеб раньше, чем понял, что его окликнули. Развернулся, как на пружинах, подскочил к вышедшему из палатки Скибе, вскинул ладонь к кубанке:
— Господин войсковой старшина,[2] за время…
— Вольно, отставить… — Скиба зевнул — заразительно, у Глеба тоже открылся рот. — Подъесаул Лукаш не возвращался?
— Никак не… — Глеб удивленно моргнул: — А разве он не в лагере?
— Не в лагере, не в лагере, — кивнул войсковой старшина. — Закурить не заначил?
Глеб обиженно засопел и промолчал. Он курил уже два года и ради интереса решил: в лагере не будет. И долгое время не очень-то и хотелось. А вот Скиба напомнил — и теперь поедет… Чтобы отвязаться от мыслей о сигаретах. Глеб еще раз козырнул и пошел в первую палатку — будить Серба.
В палатке было еще душнее, чем снаружи. Мирослав сел на кровати раньше, чем Глеб подошел вплотную, кивнул, шепнул:
— Я проснулся, иду.
Насчет него можно было быть уверенным — Серб опять не уснет, как с некоторыми бывает. Глеб вышел наружу, разыскать Костьку.
Скиба ушел. А часового искать было не надо — он мялся возле флагштока.
— Иди сюда, — смилостивился Глеб — Серб сейчас придет.
Передача службы была короткой и обыденной (или обыночной?) Костька, стаскивая куртку на ходу, умелся в палатку, а Мирослав, поболтав головой под краном, с чисто казачьей лихостью нахлобучил на черные кудри кубанку и сказал:
— Пойду сусликов ловить.
— Погоди, — Глеб насторожился, — машина едет.
Несколько секунд оба прислушивались. Движок хрипел и рычал где-то за болотами, если по прямой — метров двести, а так — километра два. Наконец Мирослав определил:
— Да это же наш УАЗик.
— Точно, — Глеб хлопнул себя по лбу, — Скиба сказал, что Дмитрий Данилыч должен приехать… Я и не заметил, когда он уезжал.
— Днем еще, вернее, вечером, — вспомнил Мирослав. — Мы в волейбол резались, я забежал водички попить… Встретить?
— Давай обходи территорию, я сам встречу, — хлопнул друга по плечу Глеб. Серб то ли в шутку, то ли всерьез отдал честь и растворился в темноте.
Глеб неспешно подошел к шлагбауму, перегораживавшему единственную нормальную дорогу на территорию лагеря, остановился, опираясь на легкую металлическую перекладину, украшенную рядом катафотов ярко-оранжевого цвета.
УАЗик захрипел где-то совсем близко, взвыл, хрюкнул удовлетворенно. Глебу представился динозавр, бредущий по болоту, но тупой высокий нос уже выкатился из темноты, кромсая душную темноту лучами фар. Распахнулась дверца водителя, нога в начищенном до звездного сияния сапоге отупила на грешную землю, но вместо света звезд отразила огонек мобильника — Лукаш с кем-то разговаривал:
— Нет… Во-первых, я у тебя не был, а во-вторых, я на тебя обиделся… Как за что?! Да западло так таз ставить!.. — он бешено замахал рукой Глебу, прервал еще одним, особенно яростным взмахом, его доклад и, убирая мобильник, сказал: — Представляешь, сестра моя — ну, которая в Ростове — родила наконец. Так что я теперь дядька!
— Кого родила, мальчика? — Глеб спросил об этом без особого интереса — ему казалось, что на заднем сиденье кто-то устроился. Лукаш помотал головой:
— Не, не мальчика.
— А кого? — так же рассеянно спросил Глеб и, ойкнув, начал потирать лоб. Отпустивший ему щелбан Лукаш вылез наружу весь и наставительно сказал:
— Казак никогда не расслабляется… Так, что еще? — спросил он темноту. — Машину я поставлю, сам пойду спать… О, да, точно, конечно! — он неожиданно посерьезнел и, приобняв Глеба за плечи, отвел к шлагбауму:
— Глебыч, тут такое дело. Человека одного разместить надо.
— Во! — Глеб искренне возмутился. — Дмитрий Данилыч, ну где я его размещу?! В палатках все занято, нет же свободных кроватей, только часовых.
Что делать офицеру русской морской пехоты, когда понятия присяги, службы Отечеству, верности долгу потеряли всякий смысл? Когда исчезло и само Отечество, вместе с остальным миром сожженное в пламени термоядерного пожара? Николай Романов пережил глобальный апокалипсис во Владивостоке и думал, что никогда уже не возьмется за оружие… Но Романову пришлось не только вспомнить, кто он такой, но и возглавить добровольческую Русскую Армию — единственную силу в мире, способную противостоять хаосу…
Исчезла Медленная Зона – и перед человечеством открылись просторы Вселенной. Казалось бы, нужно только радоваться предстоящим встречам с «братьями по разуму». Но Император Василий VI не скрывает своей озабоченности этими перспективами: «Не только нам откроется Вселенная. Мы тоже откроемся для Вселенной… Любой корабль любой расы отныне сможет достичь Земли – и никто не поручится, что намерения гостей окажутся добрыми… Мы пока что ничего не знаем о том, огромном мире – но мы должны быть готовы ко всему, даже к вторжению… Времени осталось очень мало – и поэтому я, как и мой коллега, Император Англо-Саксонской Империи, Его Величество Эдуард VII, объявляем на Земле военное положение…»Увы, правитель Русской Империи оказался прав – и земляне вынуждены вести войну на выживание…
И вновь, как и в начале 1940-х, горит многострадальная русская земля. Но на этот раз с огнем и мечом идут по ней не фашистские захватчики, а «ооновские миротворцы», вознамерившиеся покончить с российской государственностью и установить на просторах России свои порядки. И вновь, как в годы Великой Отечественной, плечом к плечу со взрослыми, с теми, кто не сдался, не предал, не променял Родину, сражаются мальчишки и девчонки, пришедшие на смену пионерам-героям той священной народной войны. Этих юных воителей можно убить, но сломить их дух не удастся никому и никогда.
Их предки сумели выжить в термоядерной войне, создать могучую Русскую империю и вырваться на просторы Вселенной. Земля отстояла свою независимость в Первой Галактической войне, но теперь судьба цивилизации зависела именно от них. Пятнадцать земных мальчишек – против многомиллиардной агрессивной расы мьюри. Их миссия кажется невыполнимой, они должны предотвратить грядущую войну и обеспечить человечеству века и века мирной жизни на просторах Космоса. Игорь Сурядов, лицеист, дворянин, и его соратники – лучшие из тех, кого смогла отобрать Земля для выступления на Ярмарке миров и рас, устраиваемой мьюри, где мальчишкам предстоит участвовать в поединках – всем вместе и каждому по отдельности.
После ядерной войны и долгих лет Безвременья человечество восстало из пепла! На Земле образовались две мощные империи – Русская и Англо-Саксонская, и множество более мелких государств.Денис Третьяков никак не ожидал, что ему придется покинуть родной Петроград, но его отца – штабс-капитана ОБХСС – направляют наводить порядок в Республике Семиречье, где обосновались нечистые на руку дельцы, сбежавшие из Русской Империи. Вместе со штабс-капитаном едет и его семья. Денису пришлось расстаться с друзьями и оказаться в поселке Седьмой Горный, где власть фактически принадлежит могущественной компании «Энергия», которая заинтересована в получении прибыли любой ценой.
Их было двое. Олег и Таня. Им было по 14 лет, они дружили, ходили в одну спортивную школу – занимались фехтованием. И однажды теплым летним вечером они отправились погулять. По знакомым до малейшей трещинки улицам родного рода. Увлеченные прогулкой, беседой и друг другом, Олег и Таня не сразу заметили, что городские огни сменились кромешной тьмой, бетонный мост через небольшую речку Пурсовку пропал без следа, а вместо городских окраин раскинулся непроходимый лес. Подростки быстро сообразили, что оказались в другом мире.
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.