«Мы жили в эпоху необычайную…» Воспоминания - [30]
Место было чудесное: маленький домик с застекленной терраской на берегу бухточки, неподалеку еще два домика, а позади скалы и лес. Полный покой и тишина. Нам принадлежали две небольшие комнатки и терраса, хозяйка жила в комнатушке за кухней. Милая старушка, говорившая, хоть и плохо, кроме финского языка, еще и по-шведски, по-немецки и по-русски, была нашей переводчицей и помощницей.
К мосточкам была привязана и слегка колыхалась на воде большая тяжелая рыбачья лодка с двумя парами весел. Руля в ней не было. Лодка отдавалась на лето в полное наше распоряжение. Мы были в восторге. Грести мы с Раюшей умели, хоть и не очень хорошо. Я тут же решила выписать сюда мою закадычную подругу Манцочку. Что и осуществила. Через некоторое время она тоже появилась в этом раю.
Жизнь мы вели идиллическую. Хозяйка выучила нас нескольким необходимым финским фразам, так что мы могли вежливо поздороваться, проститься и купить в лавке, находившейся возле пристани, все нам необходимое. В лавку ездили вдвоем с Раюшей на нашей тяжеленной лодке. Гребли на двух парах весел, так что все время приходилось оглядываться назад, примечая, в правильном ли направлении мы гребем. В пределах нашей бухточки все было очень просто — всегда тихо и спокойно, но когда выбирались за ее пределы, то нас часто подстерегали всякие неожиданности. То волны были коварны и затрудняли движение, то появлялся неожиданно большой пассажирский пароход, грозивший подмять под себя нашу неуклюжую лодку.
Однажды (уже после приезда Манцочки) мы с ней отправились встречать Фанни, которая должна была приехать из Выборга, куда ездила за продуктами. В нашей бухточке, как всегда, было тихо и спокойно, но за пределами ее бушевали волны, и мы с трудом продвигались вперед. Вместо обычных двадцати минут мы потратили на переезд около часа (хорошо, что выехали заранее). Подошли мы к пристани почти одновременно с пароходом, который в довершение всего чуть не потопил нас вместе с лодкой. Когда мы причалили, к нам бросились на помощь люди, стоявшие на пристани, среди них и наша почтарша Марьюшка. Мышцы наших рук были так напряжены, что совершенно одеревенели — мы не могли разжать пальцев, впившихся в весла, и Марьюшке пришлось потрудиться, чтобы освободить нас. Она вытащила нас на берег, показала на сильные волны и покрытое тучами небо и укоризненно сказала на своем несовершенном русском языке: «Барышни дураки!».
Когда старшая сестра сошла с парохода, нагруженная всякими покупками, она застала нас в довольно печальном состоянии. Милая Марьюшка быстро усадила нас в свою лодку — всех трех да еще пакеты сестры. Нашу лодку привязала к своей и потащила все это на себе, ловко лавируя среди растущих волн. Начиналась гроза, стал накрапывать дождь, а она как ни в чем не бывало, весело улыбаясь, быстро доставила нас за обычные двадцать минут домой.
Каждое утро мы поджидали Марьюшку на наших мосточках. Она развозила на лодке почту. Завидя ее издали, мы кричали: «Марьюшка, он кирья?» (то есть: есть письма?) Она, приближаясь, лукаво улыбалась и кричала в ответ: «Эйола, рёккинен!» (нету, барышни). Но все-таки подъезжала к мосточкам и выдавала нам нашу почту. Мы благодарили, она, махая рукой, удалялась к соседним домикам. Прелесть что за женщина была эта Марьюшка. Средних лет, жилистая, ловкая, добродушная, всегда готовая всем помочь.
У нас с Манцочкой был составлен огромный список книг, которые мы должны были прочесть в течение лета. Толстые книги мы привезли с собой, составили расписание занятий. Каждое утро после завтрака мы посвящали чтению «умных» книг. Читали на террасе — с нее были видны бухточка и мосточки с привязанной к ним нашей лодкой, мило и призывно покачивающейся.
Фанни с презрением глядела на нас и говорила: «Жалкие книжные червяки! Посмотрите, какая превосходная погода, как хорошо сейчас покататься на лодке, или пойти в лес, или купаться; а вы, несчастные, сидите над этими никому не нужными книгами!» Во многом она была права. Книги не принесли нам никакой пользы, но мы были одержимы жаждой самообразования и выдерживали характер.
Отчитав положенное количество страниц, мы радостно вскакивали, закрывали книжки и тетради (мы не только читали, но и все конспектировали) и уже тогда до самого вечера наслаждались и лесом, и греблей, и сбором ягод в лесу, а ближе к осени и сбором чудесных белых грибов, которые там были в изобилии.
Маленькую племянницу мы постоянно брали с собой, катали на лодке. Приучили ее в послеобеденное время спать в этой же лодке, устроив ей удобное ложе на дне и соорудив над ней нечто вроде балдахина, чтобы солнце не напекало головку. Лодка мерно покачивалась, и ребенок великолепно засыпал там, как в люльке. Приходилось только следить за тем, чтобы веревка не отвязалась от мосточков и лодка не уплыла.
Малютка с трудом карабкалась вверх к домику, постоянно падала, зацепляясь неверными ножками за торчавшие корни деревьев. Мой отец, приехавший как-то навестить нас, удивлялся: «Первый раз вижу ребенка, у которого такая неустойчивость в ногах!» Эта «неустойчивость в ногах» нас изрядно рассмешила. «Да что ты, ей едва два годика, а тут и взрослый того и гляди может споткнуться и растянуться!» Но это его не убедило. Так он и остался при своем мнении, что у него внучка с изъяном. «Этакая неустойчивость в ногах, бедная девочка!»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.