Мы здесь живем - [56]

Почему мы никогда не знаем полных речей государственных деятелей хотя бы ведущих стран мира, а питаемся недоброкачественными суррогатами в виде кратких переложений?

Почему даже выступления и заявления лидеров компартий других стран нам подсовывают выборочно?

О положении советских политзаключенных и говорить нечего — как будто их у нас и нет.

Обо всем этом знает весь мир, только не мы!

В одном с вами не поспоришь: нам действительно незачем прибегать к эзопову языку. В нашем обществе выработан особый язык, куда до него бедняге Эзопу!

Среди множества «предателей и изменников» советского периода, казненных или замученных пытками, есть и такие, которым посчастливилось хотя бы посмертно занять свое прежнее место в нашей новейшей истории. Реабилитировав их посмертно, послесталинское руководство КПСС стесняется упоминания о том, чем же закончилась их жизнь при строе, за который они боролись.

Вот году в 74-м вышла книга о маршале Тухачевском. Прочитав ее, вы узнаете обо всем, где и когда он родился, где служил, кого громил, чем награжден и когда вступил в партию. Одного только там нет: чем же закончилась жизнь маршала. Да и закончилась ли?

Можно подумать, что он все еще жив-здоров и продолжает свое дело служения партии и народу.

Биография П.П. Постышева в отрывном календаре на 1977 год заканчивается словами: «С 1934 г. он кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б)». Что, и до сих пор кандидат? Или теперь уж член Политбюро?

А вот еще один вариант: жизнеописание какого-нибудь видного партийного или государственного деятеля заканчивается словами «В 193-таком-то году его не стало».

Был деятель-человек, и вдруг его «не стало». Это вы не считаете «фигурой умолчания» и «словесным камуфляжем»?

Так говорится обо всех более или менее известных деятелях, погибших в сталинское время. О многих миллионах рядовых граждан, погибших таким же образом, вообще не говорится. Это язык особый, родившийся от брачного союза Главлита и КГБ.

И наоборот, о жертвах, понесенных КПСС от чужих рук, говорится подробно, точно, выразительно и ярко: зверски убит, убит из-за угла, умер под пытками, зверски замучен и т. д.

Например, о смерти большевика-ленинца Баумана: зверски убит черносотенцами. И т. д.

Со школьных лет нам известны имена палачей и душителей свободы и инакомыслия в дореволюционной России.

Из истории советского периода лишь очень немногие палачи и виновники преступлений названы по имени. И совсем единицы понесли заслуженную кару. Да и то это было сделано в склоке, в борьбе за власть, то есть в узком кругу и без какого-либо участия народа, за закрытыми дверями.

Такие же соучастники преступлений, но победившие в склоке, именуются «верными ленинцами», о них снимают фильмы, живые, они пользуются всеми почестями по высшей шкале, заседают в президиумах, пишут мемуары — например, Микоян (но и Молотов тоже). Когда они умирают, то и хоронят их с подобающими почестями: кого на Новодевичьем кладбище, а кого и на Красной площади. Торжественно отмечаются их юбилеи. Их именами названы улицы городов, предприятия, совхозы и колхозы.

«Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства, и проснется оно когда-нибудь, и ударится он… об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою…»

Уже несколько поколений нашего народа именно тем и занимаются, что валяются в саже и в поклонничестве. Но нет, не слышно, чтоб кто-нибудь «ударился об полы руками»; так и умирают в почете и славе, при чинах и орденах, напутствуемые посмертной хвалой: «скончался заслуженный работник МВД СССР», «ветеран органов внутренних дел», «верный сын коммунистической партии и советского народа»…

«За шесть десятилетий советское искусство и литература создали такие непреходящие художественные ценности, которые стали достоянием всего культурного мира…»

Даже если поверить вашим словам, то, значит, наличие в русской культуре имен Толстого, Достоевского или Пушкина следует поставить в заслугу самодержавию.

Даже поверхностно знакомясь с культурной жизнью нашего народа за упомянутые вами десятилетия, без труда можно увидеть, что культура больше уничтожалась, чем развивалась. И если чем и обогатила мировую культуру, то как раз вопреки советской власти.

Кто и как измерит: сколько Толстых и Пушкиных погибли в зародыше где-нибудь в подвалах Лубянки, на Соловках или на стройках пятилеток под конвоем?

«Фактически наши читатели и зрители имеют возможность знакомиться со всем лучшим, что появляется за рубежом в литературе или в кино…»

Чего стоит ваша оговорка «со всем лучшим»! А кто определяет, что является «лучшим», чему стоит появиться на полках наших книжных магазинов или на экранах?

Когда-то это определяли Сталин, Берия, Жданов, Суслов с помощью деятелей культуры вроде Шолохова, Симонова, Катаева и пр.

А кто сегодня? Брежнев с Сусловым, с помощью тех же Шолохова, Симонова, Катаева и тех же и новых прочих. А если у меня с ними разные вкусы?

Вам вот позволено не считаться с этим выбором, и вы посмотрели, что хотели: «В круге первом», «Генерал Паттон», «Зеленые береты»; вероятно, читаете тоже то, что запрещено рядовым советским гражданам, изымается у них при обысках и включается в обвинительное заключение как «состав преступления».