Мы здесь живем - [53]

А все же есть проблески совести и у советских журналистов: попрекать Гинзбурга или меня «русским хлебом» и «русским салом» — язык не повернулся.

Тезис о моей зловредности газета доказывает тем, что я окончил всего семь классов (положим, восемь, но не будем мелочиться), что на Западе меня выдают за писателя, а на родине пять раз сажали в тюрьму. Нет, я не подам на вас в суд за клевету, все истинная правда. Несмотря на недостаточное образование, я все же успел уловить, что в русских тюрьмах, ссылках, каторгах побывали Радищев, Пушкин, Лермонтов, Достоевский, сам основоположник соцреализма Горький (это и был единственный его университет) — да легче назвать тех, кто не был «в местах не столь отдаленных». Эта славная русская традиция в советское время расширилась (географически) и углубилась (методологически). Страшно выговорить: русская литература (а советского периода — тем более) создана чуть не сплошь уголовными преступниками. Так что, если разобраться по существу, ничего оскорбительного обо мне, как и о Гинзбурге, «Известия» не сообщили. Имеется скорее намерение унизить и опорочить, чем реализация этого намерения, и проявляется оно скорее в оскорбительном тоне статьи, чем в подборе фактов из частной жизни.

Но вот что интересно: откуда оно взялось, чем вызвано — это стремление дискредитировать людей, поименованных в приведенном в начале списке? Первая моя «гнилая» информация — о современных советских концлагерях — опубликована на Западе в 1968 году, последняя — об этапе в ссылку — в январе 1976 года. И в промежутке тоже кое-что было. А мое имя в советской прессе впервые появилось лишь в июне с.г. Что же вы так неоперативны? Просто не было сигнала «Ату его!» — а теперь дали.

Беднягам Кассису и Михайлову, возможно, и самим не доверили знать, в какой связи состоят Гинзбург и Марченко с основными сюжетами их статьи — комиссией конгресса США, западными радиостанциями, НАТО, ЦРУ, западными безработными, американскими тюрьмами, советскими эмигрантами. Сказали им: «Надо!» — они и стараются, отрабатывают свои построчные гонорары (не поденные деньжата!) и заграничные поездки. Писали бы «от себя», так чего ж они, журналисты, умолчали бы о том, что Гинзбург и Марченко — члены общественной Группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений, образованной в СССР в мае сего года и обязавшейся собирать и распространять информацию о нарушениях в своей стране гуманитарных статей Заключительного акта. Правительство СССР заранее знает, что такие нарушения были, есть и будут, уверено в своем праве на это, соответствующем традициям и обычаям страны. («Что уж, я своих людишек и посечь не вольна?» — говаривала еще госпожа Простакова.) И поэтому никакого контроля ни от комиссии конгресса США, ни от какой-то самодеятельной отечественной Группы правительство СССР терпеть не может. Что там за Группа? Кто в ней? Гинзбург — нянька! Марченко — недоучка! Орлов — переучка (еще не сказано, но все впереди)… А все вместе (но ни в коем случае не Группа содействия, об этом ни гу-гу; так, откуда-то взявшийся перечень бывших и будущих уголовных преступников) — все вместе «колодец с гнилой водой».

Ну а из какого же незамутненного источника зачерпнули авторы свою правдивую информацию? Самолично наблюдали заграничные штаны Гинзбурга? Пересчитывали «наличные» в его карманах? Красным карандашом подчеркивали грамматические ошибки в моих черновиках? Брали интервью у «Алика» или его жены? — Ничего подобного. Кем служит Гинзбург у Сахарова, сколько классов окончил Марченко, что содержится в почтовых посылках из-за границы и все прочие детали наших биографий не хуже нас самих знают в КГБ — уж, верно, в наших досье подшиты и копии денежных переводов, и подлинники изъятых на обыске черновиков. (А сколько миллионов досье хранится в КГБ и каким способом они наполняются, этого комиссии Верховного Совета не расследуют, это вам не Америка!)

Нет необходимости показать пальцем персонально на Кассиса и Михайлова: «Вот сотрудники КГБ!» Любой советский журналист выполнит любое задание этой организации, даже не числясь в списках сексотов. Зато прошу обратить внимание: ни газета, ни ее авторы ничуть не стесняются такого сотрудничества, не пытаются замаскировать источник своей осведомленности о частной жизни граждан. Еще бы, что может быть почетнее для прессы, чем связь с чекистами, у которых, как известно, всегда были «холодный ум, горячее сердце и чистые руки» — чистые руки особенно бросаются в глаза.

Чтобы в дальнейшем облегчить работу и КГБ, и газетчикам, сообщаю и подтверждаю: да, я буду и впредь «поставлять» информацию — и как член Группы содействия, и независимо от нее. У меня то преимущество перед корреспондентами советской прессы, что я не имею хозяев, кому боялся бы не потрафить, чьи руководящие указания обязался бы выполнять. Что касается качества информации, то вслед за В. Максимовым напомню известное изречение: «Я верю только тем свидетелям, которым рубят головы». Да и в России в старину достоверной считалась подлинная правда: сказанное под линьками, то есть под плетьми.