Мы — военные - [40]

— Войти-то я вхожу, а вот как выйти нам из этого положения — вопрос… — И вдруг спросил: — Хотите знать, как я поступил бы на вашем месте?

— Хочу.

— Так вот слушайте…

Не то в шутку, не то всерьез старший лейтенант начал фантазировать, как он, став отличником, приехал бы в родной колхоз — вся грудь в знаках солдатской доблести. Все увидели б, какой он статный, умный да обходительный. В колхозном клубе рассказал бы землякам что-нибудь интересное. Например, о том, как действуют радиолокаторы. Послушала б его Зина Романова и ноготки начала бы грызть: «Эх, просчиталась!» А он даже не взглянул бы на нее. Разве мало на свете хороших девушек, способных полюбить такого парня крепко, на всю жизнь?

Впервые за всю беседу улыбнулся Анисимов:

— Здорово расписали вы, товарищ старший лейтенант! Только сделать это трудно…

— Что именно?

— Ну, стать таким… боевым, что ли, видным. В общем, отличником.

— Никто не говорит, что легко. А вы что же, испугаетесь, если трудно? Помните, я рассказывал о героях нашего полка? Тем, пожалуй, потруднее приходилось.

— Это верно, потруднее… Эх, товарищ старший лейтенант!.. Неужели я не такой же человек?

— Такой же, конечно! И если захотите… Попросить кого-нибудь из отличников помочь вам или сами подтянетесь?

— Сам подтянусь.

— Стесняетесь товарищеской помощи?

— Есть малость. Если бы причина была уважительная, а то отстал по глупости.

— Ладно, не будем говорить о причинах. Если будет трудно, приходите прямо ко мне. Я никому не скажу, что помогаю вам, — улыбнулся Званцев.

— Слушаюсь!

Это «слушаюсь» совсем было не похоже на то, которое солдат произнес в начале разговора, когда замполит предложил сесть.

Обязанности почтальона Степан исполнял по-прежнему ревностно. Войдя со своей брезентовой сумкой в библиотеку, он, как и раньше, тщательно приводил себя в порядок, а затем провозглашал:

— А вот и мы, Тамара Павловна!

Все, кто знал о неудачной любви Степана, считали, что он давно выкинул из головы ветреную Зину Р. И только замполиту он признался, что это не совсем так. Усмехнулся невесело и сказал:

— От этой хворобы, товарищ старший лейтенант, сразу-то не отделаешься. Вот оно какое дело. Стоит перед глазами Зина — и точка. Безвольный такой я, что ли?

КОГО ПРИГЛАСИТЬ НА ВАЛЬС

После чистки личного оружия в роте по установленному распорядку дня наступали «часы массовой работы». В один из таких часов командир роты зашел в комнату, громко именуемую кабинетом заместителя по политчасти. Настроение у майора было хорошее. Еще бы: только что звонил из штаба подполковник Рощупкин и сказал, что операторы у майора Лыкова молодцы. За сегодняшнюю их работу сам начальник противовоздушной обороны просил передать благодарность всей смене.

Очень довольный, Яков Миронович рассказал о своем разговоре с подполковником Рощупкиным. Потом заглянул в бумаги, разложенные на столе замполита.

— Ты чем занимаешься, Кузьмич?

— Готовлюсь к семинарскому занятию с руководителями групп.

— Так… Может, перерыв сделаешь, чтобы мозга за мозгу не заскочила? Пойдем посмотрим, чем народ занимается.

По веселому блеску глаз, по шутливому тону Алексей ясно видел, что командир роты сейчас «в хорошей форме». Поэтому охотно поднялся из-за стола:

— Идемте, Яков Миронович.

Прежде всего они направились к городошной площадке, которая, несмотря ни на что, все же была оборудована. Возле нее собрались «болельщики». Всех интересовал новый в роте вид спорта.

На кон вышел рядовой Марченко с двумя битами, окованными железными кольцами. Он успел завоевать звание чемпиона роты по городкам и теперь, явно красуясь, поджидал, когда подойдут командир роты и замполит. Пусть полюбуются метким ударом по «самолету»!

— Посмотрим, сколько городков выбьет наш чемпион! — сказал Алексей, потирая руки.

Подзадоривая игрока, Лыков пошутил:

— Развалит фигуру — и то хорошо…

Реплика командира роты задела самолюбие городошного чемпиона.

— Я-то развалю, товарищ майор? Хотите, для вас всю фигуру вышибу?

— Хочу.

Скорчив «страшную» гримасу, словно подкрадываясь, Марченко изготовился, сделал полшага и полусогнутой рукой метнул биту. Расчет был точен. Бита весом в полтора килограмма со свистом пронеслась, несколько раз перевернувшись в воздухе, и ударила в крайний городок — в «пропеллер». От сильного и меткого удара фигуру словно сдуло с площадки.

— Здорово! Вот это удар! — послышалось вокруг.

А Марченко будто не слышал одобрительных возгласов. Ни на кого не глядя, он в позе Наполеона дожидался, когда поставят очередную фигуру — «письмо». Затем с тем же яростным выражением лица метнул вторую биту. В те секунды, когда она находилась в воздухе, кое-кто попытался предугадать меткость удара:

— Перелет!

— Недолет!

Однако Марченко не промахнулся и вымел из центра квадрата, очерченного красной краской, звонкий березовый городок. «Письмо» распечатано.

Теперь слово было за капитаном второй команды — рядовым Николаем Ветохиным. У того свой стиль игры. Прищурив глаз, он битой, словно из карабина, прицеливался в фигуру, затем неторопливо и глубокомысленно размахивался и кидал биту вытянутой рукой. В меткости он почти не уступал чемпиону.

После Анатолия Ветохина, оказавшегося городошным «противником» брата, на кон под смех и шутливые восклицания товарищей тяжелым шагом вышел рядовой Дорожкин. Огромного роста, он и биты смастерил по себе: два килограмма в каждой.