Мы — военные - [36]

На второй день закупки у Тамары пошли значительно быстрее, потому что активное участие в них приняла Нина. К удивлению Тамары, она оказалась толковым и требовательным товароведом. Только очень уж подолгу толкалась у прилавков, заставляя продавцов выкладывать перед ней одно, другое, третье.

От душной тесноты магазинов и городского шума, от капризов и причуд спутницы у Тамары разболелась голова. И такими желанными представились ей теперь Малые Сосенки, где ждут не дождутся ее возвращения.

Перед самым отъездом из Риги, когда чемоданы с покупками Тамары и с личными вещами Нины стояли на полу, в квартиру ворвалась какая-то остроносая девица. Всплеснула руками и с порога запищала, ужасаясь:

— Нинка, ты куда же это? Неужели к своему? Уговорили все-таки? Тряпка ты после этого — вот ты кто! Я бы ни в жизнь не поехала. Присохнешь там!

Заколебавшаяся Нина стала уверять, что никто ее не уговаривал, что едет она всего на несколько деньков.

— Странно ты рассуждаешь, Ленка!.. Имею я право повидаться с мужем или не имею?

Но девица и слушать не хотела. Взмахивала рукой и выкрикивала истерически, словно кликуша:

— Присохнешь, присохнешь! Дура, дура! Присохнешь и засохнешь!

Совсем растерялась Нина. Может, и на самом деле не стоит ехать? Если уважаемый товарищ Захарчук хочет повидаться с женой, пусть сам приезжает в Ригу. Тут и обновки купил бы жене…

Конфликт разрешился самым неожиданным образом. Иван Петрович, молча наблюдавший всю эту сцену, подошел к Ленке и вежливенько повернул ее за плечи к двери.

— Чтобы ноги твоей тут не было!

По этому случаю Нина еще раз закатила истерику.

У Тамары стучало в висках: скорее бы, скорее отсюда! Только в вагоне, когда поезд тронулся, она почувствовала, что с плеч ее свалилась стопудовая тяжесть. «Домой, домой!» — выстукивали колеса вагона. «Домо-о-ой!» — прокричал паровоз.

В Солнечном, оставив Нину с вещами на вокзале, Тамара отправилась в штаб полка. Она хотела позвонить в роту, чтобы встречали у автобусной остановки. Возле здания штаба, у знакомой зеленой ограды, стояла новенькая машина с большим крытым кузовом, выкрашенная в защитный цвет. Как видно, это была боевая машина, скорее всего, радиостанция. Из нее навстречу Тамаре выпрыгнул солдат.

— Здравствуйте, Тамара Павловна!

— Клюшкин! — словно родному брату, обрадовалась Тамара. — Что вы здесь делаете?

— На сборах радистов был.

— Извините, я совсем забыла… Ну и как, повысили свою квалификацию?

— На второй класс сдал, — солидным баском ответил Клюшкин.

Он изо всех сил старался казаться серьезным, но это ему плохо удавалось. Радость так и плескалась из его сияющих глаз. Шутка ли: радист второго класса!

— Ну поздравляю, поздравляю. А в роту когда?

— Сегодня, вместе с лейтенантом Захарчуком.

— Разве он здесь?

— Здесь. Приезжал получать вот это, — Клюшкин кивнул на машину, умолчав, что означает «вот это».

В дверях штаба показался лейтенант Захарчук. Торопливо запихивая в карман гимнастерки какие-то бумажки, он шел к Тамаре, не отрывая от нее тревожного, вопрошающего взгляда. Руку стиснул ей молча, боясь задать вопрос, который казался ему роковым.

— Привезла, не волнуйтесь, — успокоила его Тамара.

— Верно?!

— Верно. Сидит на вокзале возле вещей.

— Тамара Павловна! Славная вы кудесница!.. И как вы подоспели вовремя. Вместе поедем! Магомеджанов, заводите машину!

При встрече с женой Захарчук даже растерялся, не зная, как себя вести в присутствии солдат. Неловко обнял Нину, чмокнул в затылок.

Зато Нина не сдерживала своих чувств: так и повисла у Григория на шее, болтая от восторга ногами. А между поцелуями выкрикивала на все Солнечное:

— Гринька! Соскучилась я. Вот ведь сердце женское… Не хотела ехать, а приехала… Это вот она, сагитировала! Миленький ты мой!.. Какой же ты колючий!

Уложили вещи в машину, уселись сами, усадив Тамару в кабину водителя. Поехали.

Когда с шоссе свернули к Малым Сосенкам, Тамаре как-то не верилось, что прожила она здесь всего пол-лета. Казалось, что с детства знает она эти места, с детства живет здесь.

Между соснами показалась знакомая антенна радиолокатора, замелькали светлые пятна шиферных кровель. А вот и потемневшая за лето решетчатая ограда. По лестнице от боевых машин спускаются два солдата. Не Толя с Колей? У водоразборной колонки стоит женщина в белой кофточке с короткими рукавами. Конечно Марья Ивановна.

— Здравствуйте, Малые Сосенки!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«ОГРЕХИ» АЛЕКСЕЯ ЗВАНЦЕВА

В семье Званцевых любили труд. Кузьма Парамонович, который чуть ли не со дня организации колхоза руководил первой полеводческой бригадой, считал лень самым большим пороком человека. Честный труд на колхозном поле приносил бригадиру почет и уважение. В праздничные дни, когда Кузьма Парамонович надевал бостоновый костюм, он при своем высоком росте и дородности выглядел очень представительным. На груди бригадира рядом с боевыми орденами и медалями, полученными за мужество и отвагу в сражениях с врагом, красовался орден Трудового Красного Знамени и золотая медаль участника первой Всесоюзной сельскохозяйственной выставки.

Два брата и сестра Алексея тоже были в колхозе не последними людьми. Иван, окончивший курсы зоотехников, ведал овцеводческой фермой; Людмила — звеньевая огородной бригады — на весь район прославилась выращиванием тугой белокочанной капусты и крупных, налитых помидоров. А комбайнера Андрея Званцева знали далеко за пределами края. На фронте знатный комбайнер стал танкистом, возвратился домой — тоже вся грудь в орденах.