Мы — военные - [103]

— Прибыла, значит?

— И не думала! Просто захотелось поглядеть на знакомые места, прогуляться. Ваши командирши схватили и притащили неизвестно зачем. А ты обрадовался?

— Радость великая, что и говорить!..

Они долго и тягостно молчали. Григорию казалось, что перед ним не жена, без которой раньше ему трудно было жить, а посторонняя женщина, которая напрашивается в любовницы. Он испытывал и жалость к ней, и брезгливость.

Нина догадалась об этом. С напускной бодростью спросила:

— А если б вернулась к тебе?

— Боюсь, ничего не получится…

— Почему же не получится?

— Потому… Бесследно, Нинок, ничего не проходит. Если железный прут долго гнуть то в одну, то в другую сторону, и он поломается. И любовь может надломиться.

— Что ж теперь делать-то? — упавшим вдруг голосом спросила Нина. Она уже не притворялась, уставясь на Григория с мольбой и надеждой.

— Тебе виднее, что ты будешь делать.

— А ты?

— Поживу, подумаю. И тебе советую подумать.

— Да уж так думала, что голова чуть не треснула.

— Еще думай! — жестко сказал Григорий и отвернулся к окну.

Нина снова присела к печке на низенькую скамеечку. Запрокинув назад голову, полузакрыла глаза. Перед ее мысленным взором чередой проходили картины той «красивой жизни», к которой она когда-то так рвалась.

…Как в сказке, сбылось все то, что предсказывала Ленка Мохова. Были и донельзя веселые ночи в ресторанах и на частных квартирах, были и поездки на шикарных «Волгах» и «ЗИЛах», был, конечно, и Борис Львович Закман, овеянный дымкой какой-то таинственности. При первой же встрече, когда они сидели в отдельном кабинете ресторана, он припал губами к ее руке.

— Послушай, пташечка, — хрипел Борис Львович, наклонившись к уху Нины, — я для тебя все сделаю. Будешь у меня, как Шамаханская царица. Лады?

Нина испугалась, отдернула руку, но Ленка, сидевшая рядом, зло зашептала ей в другое ухо:

— Ты что, недотрогу задумала из себя корчить? Тогда за каким идолом припожаловала сюда? Человек к тебе с открытой душой, а ты ломаешься, как вяземский пряник.

А «человек с открытой душой» продолжал развивать свою философию:

— Наша жизнь, Нинусенька, что детская рубашонка — короткая и грязная… Так давай, черт возьми, поживем в свое удовольствие!

Поселилась Нина до поры до времени у Ленки Моховой. К сестре на Школьную не пошла: стыдилась встречи с Симой, с Иваном Петровичем, не хотела выслушивать их скучных нотаций.

Если Нина боялась встречи с сестрой и ее мужем, то Борис Львович боялся встреч со всеми честными людьми. Он и для пьяных оргий избрал такое место, где, по его выражению, «меньше глаз», — ресторан Рижского аэропорта. Приезжал он сюда с тяжелыми чемоданами, которые сдавал в камеру хранения, а обратно никогда не брал. Куда девались чемоданы и что в них находилось? В ответ на эти наивные вопросы Борис Львович самодовольно кривил губы:

— Улетели чемоданчики.

— Как улетели?

— Вот так… Улетели на самолете вместе с товарищами, что за столом с нами сидели. А вообще, пташечка, это не твоего ума дело.

Дымка таинственности, которая окутывала Бориса Львовича, рассеивалась все больше и больше.

— Да он просто жулик! — откровенно высказала она свое мнение Ленке.

Был уж полдень, а они все еще валялись в постели. После ночного «веселья» голову, казалось, залили свинцом. Нина тупо смотрела на залитую вином скатерть, на пустые бутылки и грязные тарелки на столе, на одежду, в беспорядке разбросанную по стульям, и ждала, что скажет о Закмане подруга.

Откинув одеяло, Ленка вдруг засмеялась странным своим смехом, похожим на непрерывное икание. Ходуном ходили ее острые ключицы, лицо посинело от напряжения. Нине стало страшно видеть подругу, похожую на удавленницу.

— Ой, рассмешила!.. Ты или дура набитая или младенец непорочный, — заговорила наконец Ленка, вытирая уголком пододеяльника выступившие слезы. — Неужели ты думала… Да его зарплаты на папиросы ему не хватит. А ты думала, на эти деньги дачу построил, машину приобрел? Тебя в ресторан возит на эти деньги? И подарки тебе — тоже на эти? Да? Ой, сдохну от смеха!..

— А откуда же он все это… берет?

— Откуда? — переспросила Ленка, хмуря выщипанные брови. Она сразу стала мрачной, как демон, и зашипела, вытягивая шею: — Он же в промкомбинате складом заведует, пойми! Там золотое дно. Только опасно… Ему верные люди нужны, чтобы помогать. Тебе он еще ничего не говорил об этом?

— Нет…

— Ну, скажет. Ты думаешь, он задаром будет с тобой цацкаться?

И действительно, Борис Львович не любил цацкаться задаром. Как видно, Ленка Мохова в какой-то степени была уже посвящена в тайны его подпольной коммерческой деятельности и оказывала ему в этом посильное содействие. Теперь очередь дошла и до Нины.

— Вот что, Нинусенька, — сказал ей однажды Закман в присутствии Ленки, — от гулянок и безделья может мигрень приключиться. Не прогуляться ли вам с Ленусенькой куда-нибудь? Скажем, до Москвы, а?

— А зачем?

— Просто так, для развлечения. Заодно захватите пару моих чемоданчиков. Правда, они будут довольно тяжеленьки… Но ничего, вам их таскать не придется. Передадите добрым людям в Москве прямо на вокзале… Погуляете по столице — и назад. Лады?