Мы умели верить - [43]

«Он как полный рот шипучих конфет, – сказала она однажды. – А я люблю шипучие конфеты! Да, да! Они чудо, и он чудо. Ничего не хочу сказать. Но полный рот конфет – это чересчур».

Ричард делал фотографии, как и предлагал Йель: незаметно снимал гостей за едой и разговорами, смеющихся людей. Камера была его неизменным аксессуаром, так что никто особо не обращал внимания – это ключ, как сказал Ричард, к великим фотографиям.

Пришел Тедди и поздравил Чарли с событием, а затем повернулся к Йелю и спросил, не холоднее ли сегодня в Эванстоне, чем в самом городе.

– Вы ведь над озером! – сказал он.

Он все время вращал в руке пинту пива. Его лицо ласкало взгляд, как и его нос. Шрам на переносице дополнял шрам на верхней губе.

– Ты не видел Терренса? – спросил он вдруг, точнее, прошептал.

Йель окинул взглядом зал, высматривая долговязую фигуру Терренса, его очки в проволочной оправе.

– Плохо это, – сказал Тедди.

А затем Йель увидел его, и Чарли, должно быть, тоже, поскольку тот издал тихий стон и тут же отвернулся. Йель представлял, что Терренс будет выглядеть осунувшимся, может, слегка похудевшим с прошлой встречи на День благодарения. Сколько прошло – две недели? Но Терренс стоял, привалившись к стене, точно пугало, с обритой головой, ввалившимися щеками. Если бы не очки, Йель мог бы его не узнать. Его кожа, когда-то такая теплая и насыщенная, была цвета грецкого ореха. Казалось, он с трудом держит голову.

– Черт возьми, – прошептал Чарли.

– Ясно, что он болен, – сказал Тедди. – Он всегда был болен, но теперь он болен. Словно его Т-лимфоциты сдохли. Рубикон перейден. Он должен лежать в больнице. Не знаю, почему он здесь.

– Он был в порядке! – сказал Чарли. – Две недели назад он был в порядке!

– Две недели назад, – сказал Йель, – он выглядел так, словно был в порядке.

– А теперь он выглядит как Ганди, – сказал Чарли. – О боже. О боже.

Йель подумал, что Чарли сразу направится к нему, но нет. Он пошел к бару с пустым бокалом.

Пиво было что надо. Не забыть бы про еду. Ему стоило бы поговорить с Терренсом, узнать, как у него дела, но он был не готов пересечь комнату и подойти к нему – Терренс сидел теперь на стуле у стены, а по бокам стояли Джулиан и какой-то старикан. Йель сомневался, что сумеет не выдать своих чувств, скрыть свой ужас. Так что он направился к бару и встал за женщиной в лиловом платье.

– Йель! – сказала женщина, развернувшись.

И он поперхнулся пивом. Это была Сесилия Пирс. На дюйм выше его, спасибо шпилькам, и на веках синие тени, на работе она с таким макияжем никогда не показывалась.

– Так рада видеть тебя! Мне следовало ожидать!

Он не совсем понял, что она имела в виду, поэтому сказал:

– Мой партнер был в плановой комиссии.

– Да? А он здесь? Я пришла с друзьями, но они обжимаются в гардеробе, поэтому я теперь вроде как здесь одна.

Будучи знакомым с Сесилией трезвой и пьяной, он почти не сомневался, что сейчас перед ним вторая версия. Или как минимум облегченный вариант второй версии. Может, это была золотая середина, идеальная Сесилия Пирс, которая не будет ни грызть его с завещательным даром, ни домогаться.

Чарли был по другую сторону зала, общаясь с людьми, незнакомыми Йелю. Но тут подошел Джулиан и положил руку Йелю на талию, а подбородок ему на плечо.

Сесилия сказала, не в меру бойко:

– Привет! Я Сесилия, из Северо-Западного! Очень рада наконец с вами познакомиться!

Сжав руку Джулиана, она сказала:

– Вы, наверно, так гордитесь!

Йель не понял, относила ли она эту гордость к нему или к вечеринке. И почувствовал, как подбородок Джулиана давит ему на плечо, царапая щетиной шею.

– Я очень горжусь, – сказал Джулиан. – Да. Поистине. Горжусь.

Йель увидел, чем это может обернуться – он представил, как Сесилия, покидая вечеринку, говорит им, какая они клевая пара, в присутствии Чарли – и сказал:

– Джулиан просто любит вешаться на людей. Мой партнер – Чарли Кин. Он где-то здесь. У него борода.

– Ненавижу его бороду, – сказал Джулиан, – я ему говорил. Зачем скрывать такую красоту?

Сесилия нашла это безумно остроумным, во всяком случае, она захохотала. Ее натужный хохот скрывал страх, что разговор исчерпает себя и она останется одна. Йель заметил Глорию, репортера Чарли с пирсингом в ушах, и помахал ей.

– Глория училась в Северо-Западном, – сказал он.

Между женщинами завязался разговор, и через минуту Йель с Джулианом улизнули.

– Туалет, – прошептал Джулиан за ухом Йеля, и это показалось ему неплохой идеей, учитывая, сколько пива он выпил.

В туалете было пусто. Джулиан, вместо того чтобы направиться к одной из двух кабинок, поплескал воду себе на лицо и остался стоять, явно в настроении поболтать. Он накрутил на палец прядь волос. Если когда-нибудь Джулиан облысеет, ему придется придумать, чем еще занять руки.

– Та женщина, – сказал Йель, – не то чтобы моя начальница, но кто-то вроде.

– Она, похоже, ничего.

Часть привлекательности Джулиана состояла в том, как он смотрел на тебя. Если ты опускал взгляд в землю, Джулиан мог согнуться знаком вопроса и взглянуть тебе в глаза снизу, словно желая приподнять тебя. Он мог погладить свое ухо и покраснеть, поймав твой взгляд, и в этом тоже была своя особая привлекательность.