«Мы — там и здесь» [Разговоры с российскими эмигрантами в Америке] - [40]

Новелла вторая

Рядом они выглядели забавно: муж-американец огромен, белобрыс. Из-под джинсовой куртки выпирает изрядное брюхо. По лицу его бродит стеснительная улыбка. Он нежно и неуверенно поглядывает сверху на свою махонькую русскую жену. Она прямая противоположность супругу. Тоненькая, изящная. Несмотря на возраст (Рите сильно за сорок), физиономия у неё миловидная, даже красивая. Но никакой наивности и доброты в этой красивой мордочке нет и в помине. Острый, холодный взгляд мгновенно засекает обстановку. Она явно из тех, кто знает, когда следует улыбаться, когда выглядеть гордой и неприступной, а когда нежной.

Русско-американская семья Риты и Джима возникла в Нью-Йорке меньше трёх месяцев назад после двухнедельного знакомства. Американец (ему немного за пятьдесят) никогда не был женат. У него нет детей. Её же интимная биография намного сложнее, но говорить на эту тему она не склонна: что было, то прошло и быльём поросло. Сейчас начинается новая жизнь. Американская.

Маленькая Рита рассказывает. Говорит о себе бойко, темпераментно. Возникший в её изложении автопортрет изъянов не имеет, талантлива, благородна, трудолюбива. Мой объективный друг-магнитофон записывал каждое слово нашей беседы, ничего не искажая, и мне оставалось только разобраться, где в этой страстной Ритиной речи правда, а где… всё остальное.

…Русская, с какими-то казачьими корнями семьи. Родители, прошедшие войну, познакомились вскоре после завершения боев в небольшом городке на Северном Кавказе. Там Рита и родилась. Папа инженер, мама врач-хирург. Интеллигенты. Учили дочь музыке, хореографии, посылали в драматический кружок. Профессию актрисы Рита избрала ещё в школе. "Я хотела петь, танцевать и играть, как Любовь Орлова. Она была моим кумиром." Мама не возражала, но жизненно более опытный папа настаивал на более "серьёзной” профессии. Производственной. Решили, что дочь пойдёт на химический факультет. Рита, не желая никого обижать, завершила театральное училище почти одновременно с химфаком. Сегодня умненькая Рита находит весьма оригинальное объяснение своему двойному образованию. "Знание химии весьма ценно для актёра. Профессия наша требует постоянного анализа того образа, который мы воссоздаём на сцене. Аналитическая химия тут очень уместна”.

Двадцатилетняя актриса добралась до Ленинграда и там в театре при Театральном институте успешно сыграла роль Антигоны в одноимённой пьесе древнегреческого автора. "После Антигоны я стала заметной, обо мне начали говорить. Но меня не столько интересовал успех, сколько желание освоить мою профессию. Я люблю репетиции. Я — трудяга. Я родилась под знаком Тельца. Тельцы крепко стоят на земле, хотя рогами устремлены ввысь, в небо…".

Журналист, постоянно берущий интервью, я уже привык к тому, что мои собеседники склонны изображать себя несколько лучшими, чем они есть. Меня это не волнует. Но в беседе с Ритой захотелось узнать, что же действительно означает "родиться под знаком Тельца". Я достал книгу по астрологии. Там значилось: женщина-телец "тяготеет к музыке и актёрству", "до старости сохраняет красоту лица и тела". "Она практична и напориста, с весьма земным деловитым взглядом на жизнь". "Тщеславна и честолюбива". Было в той книге много и другого. Но об устремлении ввысь, в небо, о романтизме Тельцов ничего сказано не было.

Театральная карьера Риты началась в Риге. Режиссёр местного Театра Юного Зрителя заявил ей поначалу, что в актёрах у него нужды нет и знакомиться с её мастерством он не собирается. "Но я знала, он меня посмотрит", — вспоминает напористая Рита. Режиссёр действительно вернулся, поглядел на молоденькую, хорошенькую актрису и пригласил её зайти завтра на просмотр. В конце концов он взял её в свой театр. Следующие семь лет Рита успешно, по её словам, играла на рижской сцене. Личные отношения с коллегами, однако, не всегда ладились. "Меня либо любили, либо ненавидели, — рассказывает она. — Я не имела среди актёров нашего театра подруг, друзей. (Астрологический справочник говорит по этому поводу, что Телец "эгоистичен и не забывает ни одной из нанесённых ему обид").

Следующий рывок — Ленинград, театр Ленинского комсомола. Знаменитого руководителя театра режиссёра Товстоногова, к этому времени уже не было в живых. Но новый режиссёр поверил в Ритину одарённость и принял её. "Актёрская судьба моя складывалась в Ленинграде успешно, — утверждает она. — Когда я играла в пьесе Вампилова "Утиная охота", каждый мой выход зрители сопровождали бурными аплодисментами.” Но и успех ленинградский мою собеседницу не удовлетворил. В 38 лет она отправилась в Москву, убеждённая, что сумеет пробиться в Художественный театр (МХАТ). Возраст, правда, был уже не очень подходящий. Да и вообще, как она поняла к тому времени, российский театр не удовлетворял её. Повидав американский мюзикл "CATS" (Кошки), она уразумела: вот чем она хотела бы стать — синтетической актрисой. Чтобы на сцене петь, танцевать и при всём том не порывать с ролями драматическими. Увы, в России таких возможностей не было…

Во МХАТ она тем не менее пробилась. Сыграла роль мальчика Тиль-Тиль в "Синей птице”, отобрав эту роль у своей коллеги. Пробивной характер "новенькой" и её длинноватый нос навёл сотрудников на подозрение, что к ним приехала еврейка. "Я не стала никому доказывать, что я не еврейка", — вспоминает Рита. Разговоры о еврействе опрокинула она с помощью медицины. Обратилась к хирургу — специалисту в области пластики, и он выстроил ей тот коротенький, с открытыми ноздрями носик, который и по сей день украшает её моложавое личико. (Про операцию ту Рита в интервью не упомянула — очевидно, забыла. Но я зато вспомнил документальный фильм, о хирурге-пластике, который видел ещё до эмиграции в Москве. Рита была там одной из героинь.) Приближаясь к сорокалетию и ощущая, что профессии её приходит конец, Рита сделала ещё одну попытку удержаться в театре. Она показала себя знаменитому режиссёру Любимову, возглавлявшему Театр на Таганке. Любимов её одобрил, но сыграть в любимовском театре ей не пришлось: шеф уехал за границу и обратно вернулся лишь через много лет.