Мы - такие! - [3]

— Царь и народ! — они говорят. — Народ, — говорят, — русский не может, — говорят, — без царей жить, — говорят. — Народ русский кричит, — говорят, — "Дайте нам царя! Дайте нам царя!" Так вот я, — они говорят, — и жду подходящего часа, чтобы приехать и сказать: "Вот и я! Ваш царь!.."

Они восстановят частную собственность на основе основных законов российских.

Они против насилия, но русский народ так осатанел под большевиками за это время, что кто и знает, смогут ли они удержать его от эксцессов. Во всяком случае, говорят император, коммунистам и их пособникам вряд ли будет хорошо

— Будет хорошо только русскому народу, — говорят император.

Как уж там получится с тем русским народом, если он пособлял коммунистам, не знаем. Царь сами об этом понятия не имеют.

Интереснейшее в речи царской то, как они о земельной реформе думают.

Его императорское величество заявляют:

— Теперь у крестьян слишком много земли. Они, бедняги, прямо падают от работы над землей, а обработать ее никак не могут.

Мы, император всероссийский, полагаем, что доведется, вероятно, дать крестьянам столько земли, сколько они могут обрабатывать. Не загружать наших верноподданных трудом непосильным…

Остальная земля пригодится…

Земля есть не просит…

— Мы верим, — говорят царь-государь, — что господь бог поможет в деле нашем великом…

* * *

Так вот это знаменитое событие мы прозевали!.. Царский юбилей прозевали!

Придется как-то выправлять, потому что неудобно, как-никак царя с годовщиной не приветствовали…

Вот что: мы выправим, когда уж он приедет…

Мы приветствуем!

Не забудет ни он, ни его императорские потомки.

Поприветствуем да еще споем:

Славься, славься…

Мы не гордые — прославим!

1923

Перевод И. Собчука.

До какой же погибели мы дошли!

За две недели (знаменитые две недели) мы, выходит, не пали…

Падали мы, можно сказать, уже совсем… Окончательно падали, и так падали, что никакая сила — ни земная, ни небесная — не была в силах остановить это падение, весьма желанное и весьма мудрыми вещунами предвозвещенное.

— Две недели! Вот-вот-вот! Только две недели! Падут!

Получается, как видите, уже восемь лет не пали… Хотя за это время, по мудрым пророчествам очень мудрых пророков, мы должны были пасть не менее чем 208 раз…

Не пали. Двести раз не пали…

А теперь научились не падать. За две недели не падем…

Названия нам, должен вам сказать, нашими врагами очень здорово подобраны:

Вот кто мы?

1. Узурпаторы.

2. Ярыжники.

3. Бандиты (красные).

4. Палачи (красные).

5. Взбунтовавшаяся чернь.

6. Дьяволы (красные)

7. И вообще сволочь (красная).

Вот это, значит, мы…

Что же мы делали все это время?

Одна-единственная была у нас работа:

"Вели страну к гибели…"

Если сложить о нас "предложение", то по синтаксису Петрова или Смирнова это "предложение" будет "слитным" и окажется примерно следующего содержания:

"Узурпаторы, ярыжники, палачи, взбунтовавшаяся чернь, дьяволы, и вообще сволочь, вели страну к гибели…"

В этом предложении 5 подлежащих и одно сказуемое.

Сказуемое — вели…

Куда вели?

К гибели…

Кого вели?

Страну вели…

Ну уж коли мы ее, "страну" эту, куда-то вели, значит, мы ее куда-то уже довели… До какой-то погибели все-таки довели.

Давайте поищем той погибели, до которой мы страну довели.

Какая-такая может быть для страны погибель?

По-нашему, вот такая:

1. Политическая погибель.

2. Культурная погибель.

3. Экономическая погибель.

Начнем с первой, с погибели политической…

Гибла уже наша бедная страна политически, до того, можно сказать, гибла, до того она погибала, что не выдержали гуманные сердца всех стран и на Западе и на Востоке и давай они нас признавать и де-юре и де-факто… И попризнавали…

Довели мы уже страну до окончательной, как говорят, "ручки"… Взять бы да и погибнуть себе потихоньку…

Не дали… Признали…

И теперь мы уже "международным объектом" являемся… Да еще и таким объектом, что Чемберлен себе бутылки с горячей водой к животу прикладывает.

Такова вот наша политическая погибель.

Давайте за культурную погибель возьмемся…

Так вот и начали мы культурно погибать.

— Погибаем?

— Погибаем!

— Ну уж коли погибаем, так давайте хоть грамотными погибнем.

— Давайте, — говорим.

И взялись мы за всеобщее обучение, взялись за ликбезы…

Погибать, так образованными.

Создавай школы, создавай вузы, создавай театры, музеи, дома крестьянина и хаты-читальни, издавай книги, издавай газеты… Погибель веселее будет…

Так вот теперь и гибнем…

К десятой годовщине Октября не будет у нас и вот-такусенького неграмотного…

Ляжем, газету или книгу в руки и будем погибать потихонечку. Культурно погибать будем.

Такова наша культурная погибель.

Экономическая погибель.

И тут мы точно так же гибнем…

Только опять-таки:

— А чего нам погибать без ничего? Давайте новые заводы строить. Давайте Днепрострой строить, давайте скооперируемся… Чтобы гибнуть было в чем. Погибая, хоть загрохочем так, что грохот по всему миру прокатится…

Так и взялись…

Днепрострой строим.

Заводы и сельскохозяйственные, и металлургические, и тракторные, и паровозостроительные, и вагоностроительные строим.

Кооперация создается.

Селяне в крик:

— Погибать — так с трактором.

Осточертело с плугами гибнуть.

И лопочут сейчас три тысячи тракторов на одной только Украине.