Мы победим! / Тайные тюрьмы Сальвадора - [55]

— Мы представляем интересы народа и…

— А кто вас выбирал? — прервал нас Рикардо. — Кто назначал? Сколько людей голосовало за вас? Я думаю, нет никого, кто мог бы сказать, что представляет интересы народа.

— Конечно, на ваш взгляд, нет, — продолжил свою мысль Марсело, — вам сложно понять еще и потому, что вы считаете, что представлять интересы народа означает привести смирных избирателей к урнам, как это делает Национальный оппозиционный союз. Действительно, он обладает достаточным влиянием, и так будет в течение некоторого времени, но эти господа не могут надежно защищать интересы народа от ударов правительства полковника Молины и того, которое придет ему на смену, во главе с Ромеро.

— Да, они значительно утратили свои позиции, — отметил Пома с некоторым удовлетворением. — Особенно сейчас, выставив кандидатом военного. Я слышал много критики по этому поводу, потому как военных у нас не очень-то любят.

— А посему авторитет Национального оппозиционного союза будет продолжать падать, и, напротив, будет расти число подлинно народных представителей, — сказала я.

— Не думаю, что голоса будут отданы людям, убивающим других людей, — возразил мне Рикардо Пома. — Мы же предлагаем мирный, позитивный выход, и поэтому я считаю, что Партия национального примирения может через несколько лет стать массовой, способной провести в жизнь любые необходимые реформы.

Марсело невольно воскликнул:

— Вы действительно так считаете? Не заблуждайтесь. Учтите, что в течение всего периода правления Молины ненависть народа продолжала расти. Столько крови, пролитой им, нелегко забыть, равно как подтасовки и фарс на выборах. Тем более что намерения этого Ромеро еще хуже. Вы полагаете, у людей такая короткая память?

На это Рикардо согласно кивает головой: да, обстановка действительно сложная.

— К тому же вы упустили хороший шанс с Законом об аграрных преобразованиях, — вставила я. — Как демагогический шаг он был хорошим козырем. Кстати, почему правительство пошло на попятную? Вы были не согласны с этой реформой?

Несколько смущенный, тщательно подыскивая слова, он отвечает:

— Дело в том, что этот закон страдал определенными теоретическими и юридическими ошибками и недостаточно соответствовал реальному положению вещей. Кроме того, момент был неблагоприятный: у проекта было много противников. Нужно было отложить его до тех времен, когда мы на деле докажем свою правоту и убедим всех, что мы, и только мы, можем вести народ к прогрессу. Когда мы будем готовы к этому, мы нанесем решительный удар своим противникам и сделаем так, как нужно.

— Выходит, вы не обладали достаточной политической силой, чтобы разгромить крупных землевладельцев и старую олигархию? И вы еще надеетесь, что сможете вернуть потерянное время и подавить их сопротивление? Вспомните о росте цен на кофе и о том, что сейчас эти люди вновь располагают огромной экономической силой, как в прежние времена, — подчеркнул Марсело.

— Но для прогресса страны, для всеобщего благополучия эти деньги нужно правильно использовать, а иначе рост цен не принесет никакой пользы. Этим деньгам нужно найти разумное применение, — парировал Пома.

— Конечно, и это послужит темой еще одной дискуссии, как уже было с проектом Закона об аграрном преобразовании. По правде сказать, у вас очень сложное положение, и я не думаю, что вы легко сможете из него выбраться. Кроме того, я считаю, вы слишком много уступили латифундистам и тем самым еще больше подорвали свой престиж. К тому же вы выдвигаете кандидатом такую личность, как Ромеро. Этот человек, с его претензиями, создаст вам еще больше проблем. По крайней мере при Молине положение вещей несколько нормализовалось, но Ромеро гораздо хуже. Если дело дойдет до боев, то на этот раз жертвы будут не только среди народа. Знайте, какую ответственность вы на себя берете. Подумайте хорошенько, иначе по вине этого господина прольются реки крови.

— Боюсь, как бы этого действительно не случилось. Дело в том, что Молина окружил себя умными людьми, но я не знаю, окажется ли это возможным при будущем правителе? — с сомнением в голосе ответил Пома.

Оба присутствовавших охранника только наблюдали и слушали, но в разговор не вступали. Рикардо Пома выглядел уставшим и временами тревога за брата отражалась на его лице.

— Вы угадали, выбрав в качестве жертвы моего брата. Президент Молина очень высоко его ценит и именно поэтому принял условия Революционной армии народа. Как только нам стало известно, что ваши товарищи потребовали вашего освобождения, мы пошли к президенту, и он пообещал сделать все возможное, чтобы спасти жизнь Роберто. Думаю, что вряд ли он сделал бы то же самое в отношении кого-либо другого… Я надеюсь, за ним хорошо ухаживают, потому что он серьезно ранен.

— Ранен? — воскликнула я. — Откуда вам это известно?

— Он сам об этом говорит. Нам прислали кассету с записью, где он просит поторопиться, потому что плохо себя чувствует. И голос у него очень усталый.

— А куда он ранен? — спросила я.

— Мы не знаем, он этого не сказал. Знаем лишь, что ранен.

— Не беспокойтесь, если он разговаривал, значит, рана не очень серьезная, — успокоили мы его.