Мы не сеем колючек - [89]

Как-то под вечер, когда Сейида только что уложила Габера, раздался звонок в дверь. Служанка пошла открывать и возвратилась несколько удивленная.

— Какой-то мастер Абду из типографии… Я сказала, что хозяина нет дома, но он говорит — пришел к госпоже…

— Мастер Абду? — Сейиде живо вспомнились те далекие годы, когда она жила в доме хаджи Бараи. — Зови его сюда!

Время не пощадило Абду — он высох, сгорбился, поседел.

— Здравствуй, дочка! Все хотел тебя повидать, да не знал, где ты живешь. А то бы уж давно заявился — я твоего отца, да будет с ним милость Аллаха, до сих пор вспоминаю… Какой был работник! Какой человек! Что же ты-то никогда к нам не заглянешь?

— Куда уйдешь от ребенка, дядюшка Абду! Но Аббас постоянно держит меня в курсе дел, говорит, что работа идет полным ходом.

— Полным ходом? — поднял брови старик.

— Ну да… Я сама видела участок в переулке эль-Гамамиз, где строят новую типографию… А новые машины еще не прибыли?

— Какие машины? — еще больше поразился старый мастер.

— Которые мы выписали.

— Это Аббас тебе сказал?

— Да, мы за них уже заплатили полторы тысячи.

— Чего?

— Фунтов…

— Что ты, дочка! — замахал руками старик. — Если бы у нас была хотя бы пятая часть этих денег…

— Ничего не понимаю! — встревожилась Сейида.

— На типографию наложен арест. Кредиторы подали в суд.

Сейида вскочила, не помня себя от внезапного потрясения, закричала:

— Ты с ума сошел!

— Не мудрено — всю жизнь я отдал типографии Бараи, и такой конец!

Сейида вцепилась в старика и усадила его в кресло.

— Ты что-то путаешь? Когда наложен арест?

— Несколько месяцев назад… Аббас пытался добиться отсрочки платежей. Но у него ничего не вышло. Можно было бы постепенно погасить задолженность за счет текущей прибыли, да только не с таким хозяином! Он вычищал кассу до последнего пиастра.

Сейиду било как в лихорадке, все ее тело сотрясалось, и она никак не могла остановить дрожь.

— Может быть, ему нужно было платить за новые машины?

— Лучше бы выкинул старые!

— А как строительство?

— Какое?

— В переулке эль-Гамамиз! На земле, которая осталась в наследство от покойного хозяина… Я сама видела участок.

— Сорок лет работаю у Бараи, но впервые слышу, чтобы у него была земля… Да-а, господин Аббас на все способен… Как он еще родового имения не придумал!

Сейида похолодела. Чтобы не упасть, ей приходилось обеими руками держаться за спинку кресла.

— Ничего… Ни земли, ни типографии… — повторяла она, словно в бреду. — Он меня ограбил…

Внезапно новая мысль поразила ее в самое сердце: «Обобрал своего сына, мерзавец!»

А помнишь урок, Сейида, который преподал тебе Аллям? Почему ты не стала осторожнее, почему не навела справки, когда выходила замуж, зачем поверила россказням Аббаса? Разве ты не знала, что он, обманщик и негодяй?! Ты прекрасно знала его, Сейида, и все-таки попалась — попалась во второй раз, как глупая пташка в знакомую западню!.. И ведь он не требовал у тебя ни миллима, не просил участвовать в своих мифических делах. Он плел свои небылицы, а ты сама заставляла его брать деньги, настаивала, умоляла: облегчи мои карманы, Аббас, обворуй свою глупую жену, своего несмышленого сына.

Что мне сделать с тобой, Аббас? Убить? Ну что ж, посадят меня в тюрьму, и ребенок останется сиротой. Потребовать развода? Разве это вернет потерянные деньги? О господи, какая же горькая судьба выпала тебе, бедняжка Сейида! И твоему сыну уготована такая же участь…

— Как теперь быть, Сейида? — нарушил затянувшееся молчание старый мастер. — Я специально разыскал тебя, чтобы посоветоваться. Я и не подозревал, что ты ничего не знаешь… Да, девочка, наверное, уже поздно — типографию не спасти. Все мы окажемся без куска хлеба…

Аббас вернулся далеко за полночь, но позднее время не спасло его от разговора с женой. Он изворачивался, ссылался на каких-то врагов, ругал должников, громоздил ложь на ложь. Машины, мол, в пути, разрешение на строительство вот-вот будет получено, платежи обещали отсрочить…

Через несколько дней Сейида случайно встретилась с Даляль и узнала, что Аббас пристрастился к картам — вот на что ушли все ее сбережения.

Настал роковой день — типографию продали с молотка. Пришли описывать имущество. Сейида пробовала объяснить, что здесь ничего не принадлежит Аббасу, но это не помогло. Когда чиновники удалились, она собрала свои драгоценности — единственное, что у нее осталось, — и отправилась на улицу Род эль-Фараг к госпоже Фатьме. Банковские сейфы казались ей не такими надежными, как домик прежней хозяйки, окруженный тенистой акацией.

Женщина, которая сошла с трамвая номер восемь на остановке эль-Мухами, ничем не напоминала красотку Наргис. За три года, прожитые с Аббасом, Сейида растеряла весь шик и лоск, весь показной блеск, которому была обязана успехом у мужчин. Теперь ока не красилась, не носила открытых платьев, вызывающе обтягивающих фигуру, не сверкала золотом украшений.

Лицо стало смуглым и простеньким, как у прежней служанки Сейиды. От былой красоты остались лишь большие глаза. Рождение ребенка не прошло для нее даром — фигура оплыла, бедра раздались. У Сейиды уже не было ни сил, ни желания следить за собой.