Мы не одни - [22]

— Да они ошиблись. Им не я был нужен, а другой человек. У них там сбой какой-то или типа того.

Врать Иван не умел от слова совсем, но от пережитых злоключений выглядел настолько подавленным и серьезным, что любая сказанная ерунда воспринималась бы за чистую монету. Однако Людмила ставила под сомнения все на свете, особенно связанное с сыном — оценки, поведение, друзей — и потому немедленно приступила к дознанию.

— Неужели? — мать начала по привычке терзать кухонное полотенце, все еще стоя в дверях и не пуская гостя домой. — Это они тебе сами сказали?

— Да, — буркнул Иван, не поднимая головы. — И принесли извинения за это… как его… неправомерное преследование.

— И как же они выглядели?

— Белобрысая девчонка в сером и странно одетый робот.

Несмотря на более чем исчерпывающий и правдивый ответ, женщина решила уточнить:

— Как — странно? Опиши.

— Белый шарф, клетчатые штаны…

— Ясно. Девку как зовут?

— Тесса Тул.

Наконец Людмила кивнула. Несмотря на более чем благоприятный исход страшнейшей проблемы, недовольство никуда не делось — только немного поутихла злость, — и тот же строгий голос велел мыть руки и идти на кухню. В который раз подросток поймал себя на мысли, что даже если в одиночку освободит планету от захватчиков, мать все равно найдет к чему придраться. Хорошо еще успел переодеться и спрятать продырявленные стрелой вещи — а то получил бы по самое не хочу и за это.

Мать поставила перед сыном тарелку гречки с тушенкой и села напротив. Почти стемнело, сгустившийся мрак разгонял потрескивающий костер в мангале, и Ваня заметил вперившийся в него напряженный взгляд, сжатые в тонкую белую линию губы и часто трепещущие ноздри.

— Уже поздно, так что поешь — и спать. С утра — в школу, возьмешь у Ольги Григорьевны дополнительные задания, чтобы наверстать пропущенное.

— С утра? — удивился парнишка. — У меня же вторая смена.

— Не спорь! — ладонь хлопнула по столу так, что подпрыгнула посуда. Рука у матери тяжелая, это Иван знал не понаслышке.

Впрочем, ругаться он не собирался, разумно рассудив, что дома писать все равно не дадут, а так в запасе останется целый день на новую главу. Поблагодарив за ужин, парень отправился на боковую, но вместо долгожданного сна в голову то и дело лезли строки и образы.

***

"Операция сорвалась. Бравые наемники не пришли на помощь, да и Гром куда-то запропастился. И вместо спасения принцессы из плена мальчик сам угодил в неволю и ради спасения своей жизни был вынужден заключить договор с предводителем киборгов-людоедов. Точнее — предводительницей, причем очень даже миловидной, но оттого не менее опасной".

***

Перед тем как заснуть, автор поймал себя на мысли, что акцент повествования целиком и полностью сместился на белокурую снежную королеву.

***

Когда поутру мать пришла в комнату, Иван уже оделся. Обычно Людмила будила сына в два этапа: на первом бесцеремонно стаскивала одеяло и перекладывала на стул, на втором начинала ругаться и тормошить за плечо. Наскоро позавтракав, подросток выбежал из подъезда и направился по прямой к школе, больше не опасаясь патрульных.

Несмотря на строгий наказ, Ваня не пошел за дополнительными заданиями, а тайком прошмыгнул на третий этаж и устроился в одном из опустевших помещений, где никто не помешал бы творить. Да, у этого решения могли быть далеко идущие последствия, если Людмила озаботится успеваемостью отпрыска и наведается к классной руководительнице, но трибунал и пожизненное заключение на корабле пришельцев не шли ни в какое сравнение с очередным скандалом.

Проблемы в школе и дома сказывались на творческом процессе не самым благоприятным образом, однако пережитые ужасы будто сорвали с резьбы вентиль вдохновения и до краев наполнили пересохший ручей. Иван строчил как в последний раз, не перечитывая написанное и позабыв об ошибках, всем своим существом вознесшись в мир вымыслов и фантазий, а рука со сжатым до скрипа карандашом выступала в роли этакой антенны, передающей идеи на бренную Землю. Наемники, звездолеты, людоеды и даже лучший друг Гром исчезли на второстепенных ролях, а на первый план вышел несчастный и преданный всеми узник, очутившийся в лапах безжалостной и хладнокровной повелительницы зла.

Этажом ниже с громом и хохотом носилась малышня, уроки сменялись переменами, утро — днем, день — вечером, а Ваня все писал и писал, наполняя тревогами и переживаниями и без того распухший блокнот. Возможно, это ответная реакция на стресс, возможно, страх стал лучшей мотивацией, возможно, он просто не мог выгнать из головы девушку с белыми волосами… так или иначе, молодой писатель очнулся лишь услышав во дворе смешки и выкрики идущих по домам старшеклассников.

Вот и взял дополнительные задания.

Ольга Григорьевна последней скрылась за калиткой, и школу накрыла тишина. Прогул грозил серьезными неприятностями, но вряд ли ссору с матерью можно поставить в один ряд с инопланетной тюрьмой. Да и кто знает законы пришельцев — в Соглашении одно, а на деле — что угодно. Может там и не тюрьма вовсе, а смертная казнь или какое-нибудь устройство вечных пыток. Поэтому страх домашних разборок развеялся сам собой, и подросток смело зашагал восвояси.