Мы — можем! - [43]

Следующим вечером мы с Волчанским сидели у капитана порта в ожидании свежего прогноза погоды. На текущий момент в Клайпеде бесчинствовал одиннадцатибальный шторм от зюйд-веста. Хабор-Мастер обхаживал капитана большого сухогруза, что-то вроде «Художник Ромас», уговаривал его сбегать в Ригу за вторым комплектом системы «Фрамо» — самой мощной передвижной автономной системой перекачки жидкости — по воде до 700-800 тонн в час. Система состояла из трех транспортных контейнеров весом от двух до двух с половиной тонн каждый. Мастер «Художника» ничего не имел против груза и похода в Ригу, как такового,  но отказывался сделать это сейчас.

— Вы понимаете, как опасен выход из порта в такую погоду?

Мы понимали.

Вход в Клайпеду — самый тяжелый на всей Балтике. В такую погоду — крайне тяжелый. Мастер по сути был прав — малейший сбой в работе двигателей или рулевого устройства — и он окажется рядом с «Брайтшайдом», но уже без возможности помочь ему.

Капитан отвечает в первую очередь за безопасность вверенного ему судна. Поэтому окончательное решение всегда за ним.

Говорить больше было не о чем. Он вышел.

Тут уже не в первый раз к Хабор-Мастеру сунулся какой-то невзрачный мужичонка.

— Геннадий Александрович, может разрешишь?

— Пошел ты!     

И опечаленный капитан порта выдал мужичку полный адрес. Тот застегнул куртку, глубоко вздохнул и покинул капитанию.

— А это что за проситель?

— Слушайте, надоел уже. Это капитан здешнего рыболовного судна.

— И чего он просил?

— Добро на выход в море. Но я не имею права выпускать его в такую погоду.

— Понятно!

Два капитана. Каждый по-своему прав. И я уважаю пароходского Мастера не менее, чем рыбака. Но в нашу службу я предпочел бы взять последнего.

Потом стало потише, и подошел СС «Ясный», тогда еще совсем юный. Командовал им Женя Сивцов, а старпомом у него был Витя Маштаков. «Ясный» встал к носовой части АС по левому борту. За него ближе к корме загнали плавкран с плашкоутом и начали разгрузку.

Открыть тяжеленные складные крышки грузовых трюмов на мертвом судне можно было только с посторонней помощью. Но наш электромен Костя Цветков решил эту задачу, запитав привод закрытий от «Ясного». Второй проблемой разгрузки стала вода, которой были затоплены все отсеки. Мы развернули две линии мощных водоотливных насосов с гидравлическим приводом и работа пошла. Аварийная партия вела откачку воды с поиском и заделкой мест водотечности, кран выгружал рулоны стали на плашкоут.

Основная масса воды поступала через систему принудительной вентиляции.  Мы заглушили ее короба пластырями, и вода пошла на откачку из форпика и носовых грузовых трюмов. По мере выхода груза из воды плавкран производил разгрузку.

Не вызывало сомнений, что очередной шторм завершит наметившийся перелом корпуса.  Тогда облегченная носовая часть будет выброшена на пляж за северным молом, откуда убрать ее будет очень трудно. Мы сделали все возможное, чтобы предотвратить эту пакость: отсоединили на брашпиле АС звездочку левого якоря, сам четырехтонный якорь примайнали и подвесили за кормой портового буксира. Раздали стопора фрикционный и ленточный. Буксиру дали команду тащить. Он поволок якорь на выход из порта. Якорь-цепь с грохотом летела за ним , высекая искры на колодке стопора. В темноте раннего вечера это выглядело страшновато. Но ничего плохого не случилось. Когда цепь вся высучилась, на буксире обрезали стопора-схватки якоря, и он, как положено тяжелой железине, утонул.

В декабре на Балтике хорошая погода долго не стоит. Снова начало раздувать от зюйд-веста.

Из Питера прибыла корреспондентка Света. Она не первый раз готовила материал о нашей работе для средств массовой дезинформации. Под объективом ее камеры наши парни шустрили еще более лихо, чем обычно. Конечно, прилагали все усилия, чтобы выглядеть орлами. У многих это получалось.

Третьи сутки без передышки работали мощные водоотливные агрегаты, выбрасывая из трюмов «Брайтшайда» по полторы тысячи тонн воды в час. Мы подзаделали переток по кабельной трассе в переборке между первым и вторым трюмами и вылезли на палубу, чтобы перенести отливной шланг. Здесь мы увидели, что шторм уже нагрянул.

Пространство перекосило  шквалом. Серые водяные горы обрушивались через левый борт АС. Белое облако брызг взлетало на половину высоты мачты, тяжелея на лету, зависало на мгновение и обрушивалось на наши плечи. Носовая часть судна ходила из стороны в сторону и сверху вниз.

Мы уже прихватили шланг в проеме люка второго трюма и готовились вырезать дыру в комингсе третьего, когда с мостика спасателя пришла команда: «Аварийной партии покинуть судно! АС ломается».

В два ножа мы освободили разложенные шланги. Их тут же выдернули на «Ясный». Серега перекинул туда же шланги газорезки. СС поджал корму, и мы попрыгали домой. Я, как положено командиру аварийной партии, уходил последним. Но это мы так думали.

Последним с кормы «Рудольфа» прибежал  электромен Костя. Он, как оказалось, был послан остановить аварийный дизель-генератор и задраить дверь его отсека. Прошел туда мимо нас, и не был замечен. Зато его возвращение произошло на глазах у всех. Костя пронесся по правому борту, перепрыгнул через ловушку разлома и перевалился через два фальшборта на палубу «Ясного».