Мы — можем! - [30]

Покойный Юра Казаков по причине небольших размеров тела носил кличку «Казачок». Но и при малых размерах он был крупным специалистом и вообще хорошим моряком-спасателем. Всю свою сознательную жизнь он отработал на спасательных судах нашего отряда. Имел широкую известность в узких кругах. На момент описываемых событий он кроме всего прочего исполнял обязанности артельщика. А Толя Сурков, дай Бог ему здоровья, тянул старпомовскую лямку. Как известно, старпом является лицом, ответственным за питание команды. Артельщик входит в число его подчиненных по этой линии. Нужно также отметить, что оба этих героя в быту были хорошими товарищами.

Но за Юрой водился грешок — он порой злоупотреблял крепкими спиртными напитками. Покуда это хобби не отражалось на ведении артельных дел, старпом не считал нужным применять репрессии.

Но в очередной загул, когда Казачок, пренебрегая своим долгом, не выполнил своевременно учетную операцию, именуемую на казенном языке «снятием остатков», у Толи кончилось терпение.

Он в жесткой форме потребовал от Юры срочно выполнить необходимое действие. Тот под влиянием винных паров ответил грубо и нетактично. Рассвирепевший Чиф схватил мороженую курицу и шагнул в сторону взбунтовавшегося артельщика. Казачок понял, что переборщил и решил спасаться бегством. Толя побежал вслед. Началась классическая погоня. Когда старпом понял, что расстояние между ними не сокращается, он в порыве праведного гнева со страшным криком метнул вслед беглецу курицу.

Если бы Юра продолжал бежать, дело в худшем случае обошлось бы небольшим ушибом. Но Казачок, услышав вопль старпома, резко остановился и повернулся лицом к опасности. Летящая птица ударила его в лицо и вышибла зуб.

Вот что случается, когда моряк начинает пренебрегать своими обязанностями.

ОГОНЬ, ВОДА И МЕДНЫЕ ТРУБЫ (2009)

Морская служба, друг мой, — это великолепное будущее!

А. Дюма, "Виконт де Бражелон"

In speaking of methods and equipment, it would seem the most important element in salvage has been overlooked  -  man. A pump and a method are only as effective, as the man who uses them.

Edward M. Brady, “Marine salvage operations”

Выплевывая выбитые зубы,

Они берут судьбу на абордаж.

Огонь, вода и всяческие трубы

Определяют путь нелегкий наш.

Песня «Я славлю …»

Огонь

Мы — саперы столетья.

Слышишь взрыв на заре?

Это кто-то из наших ошибся.

Михаил Анчаров

Утром я бежал через двор к колодцу.  Нырял в тень орешника, скрывавшего сарай и баньку, выскакивал на дымящийся луг. Солнце уже всплывало над лесом. Хрусталем горела роса на ромашках. Прохладный воздух был густо настоен на травах и смутных воспоминаниях детства. Тропинка в глухом углу упиралась в дощатую крышку. В темной воде колодца плавал ранний рябиновый лист.

Я наполнял ведра и умиротворенно пускался в обратный путь. За спиной на весь мир звучали мерные щелчки капель. Вода с колодезного ведра капала на лопухи. Я в жизни ничего не слыхал приятнее этих звуков. От них веяло безмятежным покоем и счастьем.

Совсем не так стучат капли, которые падают с частей АС, выходящих из воды, на ее поверхность, неохотно отступающую вниз. Холодные и грязные, они норовят попасть за шиворот или на лицо. Как всегда, у нас нет лишних гидрокомбенизонов. Работаем в ха-бе.

И, конечно, быстро промокаем. Но вода все же отступает, и мы тесним ее. Переносим все дальше вниз заборные шланги НОБов и кабаньи туши ВПЭНов.

Вода — это еще ничего.

Много хуже огонь.

Начнем с того, что добрая половина нашего состава — водолазы. Вода для них — родная стихия.  Остальные тоже в воду идут без восторга, но решительно. Даже если, не дай Бог, АС сыграет на дно, у хладнокровного человека, не страдающего избытком мрачного воображения, очень много шансов выбраться на поверхность и после просушки продолжить работу. В огне, даже в специальном термокостюме, которых у нас тоже негусто, больше пятнадцати минут работать нельзя. Границы пожара, если они есть, неустойчивы. Только что этот коридор слегка дымился, и был вполне  проходим, а через десять минут он уже напоминает внутренность топки.

Суда горят слишком хорошо.

Тридцать лет тому назад случилась страшная беда. Дизель-электроход «Оленек», несущий юбилейную 25-ю антарктическую экспедицию, столкнулся с танкером «Генерал Шкодунович». Удар пришелся  в правый борт у миделя. Двойной борт из толстой стали, рассчитанный на арктические льды, был прорезан и смят, как корка пирога, от скулы до фальштрубы.

Дизель-электроход — это такая штука, где главные дизеля крутят генераторы, вырабатывая электрический ток.  От генераторов расползаются змеи кабелей. В кормовом отсеке они подсоединены к гребному электродвигателю. В двойном борту этого дизель-электрохода хранилось дизельное топливо. Вещь, как известно, специально предназначенная для горения. После тарана топливо хлынуло на коротко замкнутые тем же ударом кабели и вспыхнуло. Оно горело и текло, текло и горело. Горело в танках, на клочьях разорванных палуб, в выгородках МО и на воде. Пожар охватил всю среднюю часть судна.  Противостоять ему было нечем: вышли из строя все главные и вспомогательные механизмы, системы, электрооборудование.