Мы, монстры. Книга 1. Башня - [7]

Тут всегда были дождь и грязь. И башни, и дворец белого камня в скале над городом, и центральная площадь — всего лишь попытка одного из древних правителей из этой грязи вырваться. Но грязь никуда не денется. И дождь никогда не закончится.

Однако Нат-Кад — все еще столица Верхних земель. Место, где решаются судьбы всей цивилизованной земли. Империя Тейрина огромна — от реки Магарат на Юге до северных границ с Ферроном и Дааром, землями, слишком замкнутыми на себе, чтоб иметь с ними дело. И слишком опасными, чтоб на них нападать.

Всего несколько лет назад Бордрер контролировал предыдущего Повелителя. После его смерти помог мальчишке Тейрину взобраться на трон. Но тот оказался хитрым демоненком — Бордрер не успел опомниться, как у него остался лишь его Орден. Да и то — не весь. Тейрин провел его, провел всех и взял контроль над? Верхними землями в свои руки. В шелковых белых перчатках.

Мальчик пред?ал его.

А теперь предает и второй.

Или умирает.

Нивен немногим старше Тейрина. Двадцати еще, кажется, нет. Но это уже на двадцать лет больше, чем ему положено было бы жить.

— Что ты делаешь, Нивен? — пробормотал Бордрер, глядя уже не в окно — в кружку, на дне которой оставался глоток мутной браги.

Что сделал Тейрин, он знал. Не успел вовремя пресечь, но теперь-то знал: Тейрин развернул мощную агентурную сеть прямо у него под носом, под носами глав других Орденов. Переманил, перекупил, запугал, и теперь добрая половина людей Орденов подчинялась непосредственно ему, Повелителю Верхних земель.

И чтобы Бордрер не питал никаких иллюзий, Тейрин сообщил ему об этом лично. Сидел, уткнувшись носом в фигурки на доске, бормотал что-то, а потом старательно выстроил пирамидку из игральных костей, поднял ясный взгляд и поставил ультиматум: либо Бордрер ведет игру на его условиях, либо Тейрин подключают своих агентов. И те начинают открытую войну внутри Ордена.

И Бордрер до сих пор как на иголках. И каждый из его людей может быть предателем.

И все же об этом он хотя бы знает.

А вот что происходит с Нивеном — совершенно неясно.

И сейчас бы самое время вернуть его в Нат-Кад, потому что Нивен уж точно не стал бы работать на Тейрина — Нивена невозможно ни уговорить, ни подкупить, ему все чуждо. В нынешних обстоятельствах такое существо под рукой оказалось бы как нельзя кстати. Но вот проблема — Бордрер не знал, что это теперь за существо.

— А мы посмотрим! — решительно выдохнул Бордрер, допил содержимое стакана и тут же плеснул себе еще.

Для этого ведь не обязательно его возвращать. Можно послать не команду чистильщиков, как предложил колдун. Для этого будет достаточно одного верного человека. Дать задание: проследить за работо?й с новой целью, и если Нивен ошибется — убрать. Получится убрать — хорошо: Бордреру ни к чему слабые существа рядом. Не получится — отправить вдогонку отряд с поддержкой Кровера, чтоб наверняка.

А если Нивен выполнит задание гладко — вот тогда пусть возвращается.

Иначе нечего ему делать в Нат-Каде.

И без него всякой дряни полно.

Глава 4. Нивен

Нивен шагал по лесу. Тяжелый кожаный плащ в заплатах застегнул на все ремни и тщательно зашнуровал. Тут, на Севере, редко носили такие плащи, предпочтение отдавали мехам и широким одеждам, но плащ был удобным и привычным, а что не по погоде — так Нивену холод был не страшен.

Он понимал, что приходит зима по тому, как кутаются в теплые одежды окружающие, как меняют окрас звери, как увеличивается количество снега и туч на небе. Набрасывал шкуру по ночам, плотнее шнуровал плащ днем — и хватало.

Нивен редко что-либо чувствовал.

Он знал, что пробыл в северных землях уже четыре зимы. Возможно, близилась пятая. Точно Нивен сказать не мог: у него не было необходимости следить за временем. Зато мог сказать, сколько заданий выполнил в этих землях. Где, кого и как именно он убрал. Какие-то работы ему нравились, о них было приятно вспоминать, другие — забыл бы с радостью. Но забыть не получалось.

Последние несколько были как раз из таких. Потому сейчас он шагал легко и уверенно, но радостного предвкушения, которое испытывал раньше перед каждой работой, не было.

Выходить из лесов к людям всегда муторно и отвратительно. Это же люди. Но тепер?ь еще и делать с ними ничего не хотелось. Наоборот — уйти под?альше. Забиться поглубже в пещеру, закопаться под корни здешних дубов, стать землей, раствориться в древесных соках.

На опушке Нивен сбавил шаг. Ирхан уже почти закатился за край земли и не слепил больше, отражаясь стократно от вездесущего снега, но все равно было неуютно. Нивен любил не сумерки — тьму. Перед тем, как шагнуть из-под сени ветвей, приложил ладонь к стволу ближайшего дерева. И тихо пообещал:

— Скоро вернусь.

Не вслух, конечно — с деревьями, как и со зверями, бессмысленно говорить вслух. Нивен говорил с ними иначе. И деревья отвечали. Жаль, Нивен плохо понимал их язык: деревья — не звери, ничего не разберешь, кроме смутных описаний незнакомых чувств. Человек, может, и понял бы, что это за чувства, но не Нивен.

Он ведь редко что-либо чувствовал.

Он только несколько лет назад — сколько точно, не знал, не умел считать время — впервые почувствовал боль. Но работу ту помнил, и она была из таких, которые хотел бы забыть.