Мы, монстры. Книга 1. Башня - [49]

Нивен привалился спиной к дереву, скрестил руки на груди, покосился на Йена, кивнул вперед и ровно сказал:

- Вот.

Йен проследил за его взглядом и вдалеке увидел Нат-Кад.

Высокий город.

Столицу Верхних земель.

За огромными серыми стенами не было видно построек. Лишь четыре белые башни, тонкие, высокие, мерцающие в свете Ирхана, который каким-то чудесным образом пробивался к ним даже сквозь тяжелые тучи. И — если присмотреться — часть дворца такого же белого камня, вмурованного в одну из скал, что прикрывали город с востока от ветров, носящихся над бурлящими водами Вечного моря, Мирдэна.

Зато остальным ветрам было где разгуляться прямо здесь — леса, окружавшие раньше Высокий город, давно вырубили, а почву то ли заколдовали, то ли отравили, и теперь Нат-Кад был заключен в широкое кольцо из утоптанной серой пыли.

Главные ворота располагались дальше к Западу, к ним вел далекий, но хорошо различимый отсюда тракт, по которому, не спеша, двигались повозки, караваны и пешие путники. Так в Нат-Кад входили и так его покидали честные люди, которые никого не убивали и ничего не крали, ну, или хотя бы просто были людьми.

— А теперь что? — спросил Йен. — Пойдем к стене и перелезем?

Нивен не ответил. Молча глядел на город, и совершенно ничего не было видно в прозрачном эльфийском взгляде. Йен подумал, что сейчас неплохо было бы присесть — ноги уже почти не чувствовали боли, но боль была. Никуда не делась. Не присел только потому, что казалось: стоит ему присесть, эльф куда-то рванет, и не догонишь. Потому Йен остался на ногах, выжидательно глядя на Нивена.

— Думаешь, если долго смотреть на стену, то стена придет к тебе? — заговорил снова после недолгой паузы. И снова эльф не обратил на него внимания. Застыл неподвижным серым памятником, и Йену даже на мгновение показалось, будто тот не дышит. Вот так, привалившись к дереву, и помер. И взгляд уже на самом деле мертвый. Не моргает даже.

“А он вообще моргал?” — задумался Йен.

Постоял, глядя на Нат-Кад вместе с эльфом. Покосился на эльфа. Прошелся по опушке. Нашел шишку, подцепил носком сапога, подбросил повыше и пнул. Шишка прошла по красивой дуге и попала бы эльфу точно в лоб, если б тот в последний момент не поймал ее. Сжал в кулаке, перевел прозрачный взгляд на Йена.

— Я целился в грудь, — сообщил тот, — ты просто слишком мелкий.

— Зачем? — спросил Нивен. Кажется, он и правда пытался понять, зачем пинать в него шишки. А может, возмущался так. Ни во взгляде, ни в интонациях не было ничего, за что можно было бы зацепиться.

Как с мертвецом разговаривать.

— Проверял реакцию, — ухмыльнулся Йен. Не признаваться же, что проверял, не помер ли. И с уважительного расстояния — чтоб ненароком не попасть под руку — додумался только шишкой бросить.

— А, — понимающе кивнул эльф. И метнул шишку обратно. Йен попытался увернуться, но не успел. Шишка попала в плечо — туда, где совсем недавно была веревка. Там все еще будто огнем жгло, а от удара боль вспыхнула по новой. Йен тихо зашипел, схватился за плечо. И выругался, тут же отдернув руку — от захвата стало еще больнее.

— У тебя хуже, — ровно сообщил Нивен и перевел взгляд на город.

— Что?!

— Реакция, — сказал Нивен, уже не глядя на Йена. - Хуже. Реакция. Меткость. Скорость. Ловкость...

— Зато у меня уши нормальные, — обиженно пробормотал Йен себе под нос. Нивен осекся, медленно повернулся, уставился прямо в глаза, и на мгновение Йену показалось, что на этот раз его точно убьют. Вероятно, над этим вариантом думал и Нивен, потому что ответил он не сразу. Смотрел какое-то время, потом спросил, кивнув на плечо:

— Больно?

И Йен подумал, что если прислушаться, в его голосе все-таки можно разобрать что-то. Вот например сейчас там определенно пряталась издевка. И незаданный вопрос: кто ты все-таки такой, и что это за чертова веревка?

Он наверняка за этим и целился в плечо, сволочь эльфийская.

Но напрямую сволочь ничего не спросила, а Йен не сказал.

Веревка была ключевым аргументом. Ему до последнего казалось, будто это неправда. Будто он — не оборотень. Кто-то что-то перепутал: люди, волки, лошади, он сам. Но веревка окончательно расставила все по местам.

Зверь-трава, вплетенная в нити, безвредна для человека. А значит, он — нечеловек. Это эльф хочет услышать?

Или ничего он не хочет услышать, а Йен придумал и услышал эмоции, которые должен испытывать человек на его месте. О, Йен много этому учился: понимать, что должно испытывать в определенных ситуациях. И только теперь, кажется, он начал понимать, почему ему пришлось учиться.

Он не знал.

А эльф — учился такому? Или, может, просто уточнил, больно ли ему. Может, ему интересно, что такое “больно”.

— Сам как думаешь? — спросил в ответ Йен.

И Нивен наконец, в тот самый миг, когда Йен окончательно записал его в непонятные нелюди, повел себя нормально: почти по-человечески мстительно, коротко и жестко, усмехнулся уголком губ. Йен даже проморгался: не почудилось ли? Эльф тем временем отлепился от дерева, мотнул головой в сторону, призывая следовать за ним и медленно двинулся вдоль кромки леса, внимательно глядя себе под ноги и будто бы прислушиваясь, принюхиваясь к земле.