Мы — из дурдома - [32]
Черный кот Цыц прекраснодушно щурится: я сам-де такой, я решительный! Я не Леопольд, не толерантный вам кастрат какой-нибудь: кэ-э-эк дэ-э-эм-с!
Потом Кот отворачивается от господина писателя Романова. С тем же прищуром он смотрит на большие напольные часы в ореховом дереве, выигранные веселым хозяином в ямайский бридж у залетного «якудзи»:
«Странное время указано на циферблате. Где я? Который час, действительно? Проверка. Какое у нас сегодня число? Что за вискос? Почему, находясь в Москве, я должен принимать Киев врагом? Что он мне сделал, этот Киев? Только и того, что не допустил установить у себя Путинский режим? Но это право Украины, а не мое, кота Цыца, право, право же. Мое дело — Мурка из подвала, настоящая экс-дама! И если сам премьер-министр Финляндии посылает эсэмэски незнакомым женщинам с предложением провести вместе время, то это мне не в пример, я верен одной-единственной Мурке с Рублевского шоссе. Это не беда, что она нелегалка на этом шоссе, что живет, рискуя быть расстрелянной охранниками без суда и следствия. Моя страна — Россия, и пусть тут у меня, благородного кота, тоже нет никаких прав. Но я люблю родину, как и мой благородный хозяин писатель Романов. И никто — слышите, ни-кто! — не объяснит мне, почему все молчат, когда вывозятся за рубеж последние остатки генофонда пчелы уникальной среднерусской породы… Сколько же еще может продолжаться этот развал? Кормить, наконец, сегодня будут, а, графоманы?..» — философически размышляет он.
А тут и телефонный звонок вторгся, как вторгается дядя Шамиль из горного аула Насраули на Даниловский рынок. Хозяин, улыбаясь неведомым Цыцу мыслям, нажал на кнопку громкой связи и сказал:
— Ну?
— Здравствуй, Алешка! У тебя все дома?
— Я один, да, с котом. Жена на Фиджи. Племянница убогая на площади воюет против, да, кого-то, да…
— Все дадакаешь? Может, тебя пивом полечить?
— Все дадакаю, да-да. Я тебе зачем, Сеня: ты же пива не пьешь? Или деньги в мире, да, кончились?
— С вами, с такими, кончатся… Слушай сюда: я взял билеты на Киев, поедем поездом. Однозначно. Самолеты нынче бьются, неугодны они, самолеты, Создателю: дьявольски ревут! Ты как?
— На футбол? Нет, нет и еще раз то же самое нет! Мне тут надо, да, мясо разделывать, вермишель варить…
— Не знаю никакого фут, как ты говоришь, бола. Поедем, Алеха, Юрку с моими деньгами выручать.
— Что с Юркой? Шасси отстегнулись?
— Нет в жизни шасси! Деньги Юра своему украинскому брату повез. Полетать вздумал на старости лет, да еще и с похмелья! А деньги у меня занял, понятно тебе, дурилка? Летал-то он, летал, а в точку однозначно попасть не может. Предпоследний раз звонил из древнего государства Урарту. Я ему говорю: ты хоть сопри там что-нибудь антикварное у какого-нибудь дремучего Ашшурбанипала! А он отвечает: красть не приучены! Дурак, что с него взять? Идет против всего целого общества. Это тебе любой ветеринар, Алешка, подтвердит: дурак, однозначно!.. Бэтмэн — это тоже отклонение, нездоровье! Последний раз он, «бэтмэн», телефонировал из киевской милиции, потом снова пропал… Да и пропади бы он пропадом, однозначно. Кто он мне: сват, брат, партайгеноссе — кто он мне? А вот кто: он мне тонны денег задолжал, скотина! На фиг они мне, такие друзья, однозначно! Там же ему крылья оторвут, однозначно! Ну, что, едем спасать мои денежки?
— Кота-то, да, не с кем оставить.
— Через сутки-двое мы вернемся! Катата, катата! Не издохнет твоя катата, однозначно! А там, глядишь, и Сашка твоя, пельменница, с панели вернется.
— Так отчего ж, да, не поехать, да, урод. Там уже, да, тепло, там польт не носят…
Но оделся я теплее. Дело-то было весной, в марте, когда цыган шубу продает. Однако цыганские таборы из Приднестровья, Узбекистана и Молдавии уже начинали наезд на Москву, чтобы пополнить глубоко эшелонированные, хорошо организованные ряды прошаков в Салтыковке, Радищеве или Кимрах. А мы с Сеней с разных точек двинулись на Киевский вокзал.
Признаюсь, я согласился поехать, надеясь попить украинского пива, сходить в Лавру, но более всего — понять: чем же так дорог Сене наш летяга? Забота о товарище? У господ товарищей не бывает. К тому же, Сеня не был сентиментален, в детстве мучил кошек и делал шашлык из подбитых воробышков… Деньги? Не так уж он беден, как моего отца дети, чтобы гоняться по imperia renovatio за долгами, да еще и собственной персоной… Я надеялся узнать, что же подвигло столь важную птицу, как депутат Сеня Парамарибский, сунуться в самое пекло оранжевой смуты…
Он взял купе на двоих. А прибежал за две минуты до отмашки.
— Здравствуйте, сэр. Называйте меня Аркашей или никак не называйте. Вы меня не знаете, я вас тоже не знаю. Короче, я инкогнито!
— Аркаша, знали бы вы, дорогой, как давно я не был в Киеве, — говорю я для практики. — И вообще на Украине, да!
— В Украине! — на ходу поправил он. — Украину ждет двукратное снижение уровня жизни, а в Восточных регионах — не менее чем трехкратное! — добавил он, переодеваясь в простенькую пижаму. — И еврейство, как таковое, помимо своей зиц-председательской роли — тут ни при чем.
— Да, да, при чем здесь твое еврейство, Аркаша? — сказал я, не понимая его галопирующей логики.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник включены рассказы сибирских писателей В. Астафьева, В. Афонина, В. Мазаева. В. Распутина, В. Сукачева, Л. Треера, В. Хайрюзова, А. Якубовского, а также молодых авторов о людях, живущих и работающих в Сибири, о ее природе. Различны профессии и общественное положение героев этих рассказов, их нравственно-этические установки, но все они привносят свои черточки в коллективный портрет нашего современника, человека деятельного, социально активного.
ИСХОДТы ищешь до коликов: кто из нас враг... Где меты? Где вехи? Погибла Россия – запомни, дурак: Погибла навеки...Пока мы судились: кто прав – кто не прав...Пока мы рядились -Лишились Одессы, лишились Днепра -И в прах обратились.Мы выжили в чёрной тоске лагерей,И видно оттуда:Наш враг – не чеченец, наш враг – не еврей,А русский иуда.Кто бросил Россию ко вражьим ногам, Как бабкино платье? То русский иуда, то русский наш Хам, Достойный проклятья.Хотели мы блуда и водки, и драк...И вот мы – калеки. Погибла Россия – запомни, дурак, Погибла навеки.И путь наш – на Север, к морозам и льдам, В пределы земные.Прощальный поклон передай городам –Есть дали иные.И след заметёт, заметелит наш след В страну Семиречья.
Николай ШИПИЛОВ родился на Сахалине в 1946 году. Учился и жил в Новосибирске. В четырнадцать лет начал трудовую жизнь. Работал плотником-бетонщиком, штукатуром, монтажником, полевым рабочим, артистом оперетты, корреспондентом районной газеты, областного радио и телевидения, телевизионным режиссером. Рассказы Шипилова были опубликованы в журнале «Литературная учеба», в альманахе «Истоки», «Литературной России», в периодических молодежных изданиях Болгарии. Он участник VII Всесоюзного совещания молодых литераторов в Москве. «Ночное зрение» — первая книга молодого писателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.