Мы были солдатами... и были молоды - [156]

Даже спустя 26 лет она на месте, "красная нить в гобелене". То в какой-то миг замечаю выражение лица Кэмми, — и захлёстывают чувства. То вижу сон. Во сне раздаётся звонок в дверь. 8-летняя Кэмми рядом со мной, 3-летний Бобби с другой стороны. Годовалая малышка Барби у меня на руках. Я открываю дверь и вижу Джека в песочно-коричневой форме. Он смотрит на нас четверых через стеклянную дверь, а мы с детьми смотрим на него. Не сказано ни слова. Его лицо расплывается в улыбке, а затем его образ исчезает. Проснувшись, я сначала чувствую глубокую печаль, а затем вину за то, что жизнь приняла такой неожиданно счастливый оборот, когда я уже думала, что больше никогда не буду счастливой. Но тут вспоминаю улыбку на лице исчезающего образа Джека и понимаю, что если б он смог как-то задержаться, то был бы очень за меня счастлив".

Это дети "Золотой звезды"[47], невинные жертвы войны; сквозь все эти годы мерцает их боль, чиста и незамутнённа. Они идут по жизни с пустотой в сердцах, которую, смеясь и любя, должен был бы заполнить отец.

Всю жизнь они прислушиваются к шагам, которым никогда не прозвучать, и страстно желают знать, как всё могло бы быть иначе.

26. Размышления и осознание

Враг будет медленно переходить от наступления к обороне. Блицкриг превратится в длительную войну. Таким образом, противник окажется перед дилеммой: он должен затянуть войну, чтобы выиграть её, а, с другой стороны, не обладает психологическими и политическими средствами для ведения затяжной войны…

— Генерал Во Нгуен Зиап в раннем пророческом анализе будущего курса войны Вьетминя с французами

Как в Вашингтоне, так и в Ханое в последние дни 1965-го года были извлечены уроки и приняты политические решения, явившиеся прямым следствием лобового столкновения двух решительных армий в долине Йа-Дранга. Прогнозы возможной стоимости потерь в человеческих жизнях и национальных ресурсах и даже конечного результата были оперативно составлены для американского президента Линдона Джонсона его хладнокровным, привычным к цифрам министром обороны Робертом С. Макнамарой и так же оперативно отодвинуты в сторону. Теперь это была война Америки, а Америка никогда не проигрывала войн.

В Ханое старший генерал Во Нгуен Зиап внимательно изучил то, что посчитал важными уроками кампании на Йа-Дранге, и был воодушевлён увиденным: "После битвы при Йа-Дранге мы пришли к выводу, что можем сражаться и побеждать аэромобильные войска. Мы извлекли уроки из этой битвы и довели информацию до всех своих солдат. Это были инструкции, как организовать борьбу с вертолётами.

Мы полагали, что у американцев должна быть стратегия. У нас она была. У нас имелась стратегия народной войны. Имелась и тактика, и требуется очень решительная тактика, чтобы одержать стратегическую победу. Вы планировали использовать аэромобильную тактику как свою стратегию для победы в войне. Если бы мы смогли одолеть вашу тактику — ваши вертолёты — тогда мы смогли бы одолеть и вашу стратегию. Наша цель была — выиграть войну".

В Сайгоне американский командующий во Вьетнаме генерал Уильям Ч. Уэстморленд и его пер-вый заместитель генерал Уильям Депью изучили статистику 34-дневной кампании у Йа-Дранга — по оценкам, 3561 северовьетнамский убитый против 305 погибших американцев — и увидели соотношение потерь в двенадцать северных вьетнамцев к одному американцу. Что подсказало двум офицерам, постигавшим своё ремесло в кампаниях-мясорубках во времена Второй мировой войны, что в долгосрочной перспективе они смогут обескровить противника, используя стратегию войны на истощение.

В Ханое президент Хо Ши Мин и его полководцы обдумали исход Йа-Дранга и остались невозмутимо самоуверенны. Их солдаты-крестьяне выдержали жестокую высокотехнологичную огненную бурю, обрушенную на них сверхдержавой, и дрались с американцами, по крайней мере, до ничейного исхода. По их меркам, ничья с таким сильным соперником была равносильна победе. Они были уверены, что со временем терпение и настойчивость, измотавшие французских колонизаторов, изнурят и американцев.

Той осенью в Вашингтоне у власти стоял один человек, который знал, что название игры во Вьетнаме изменилось. Министр обороны Макнамара находился в поездке по Европе, когда президент Джонсон попросил его вернуться домой через Сайгон, чтобы из первых рук получить сведения о сражениях при Йа-Дранге. В Сайгоне Макнамара побеседовал с послом Лоджем и генералом Уэстморлендом, а затем вылетел в базовый лагерь в Анкхе, где провёл совещания со мной и генералом Гарри Киннардом.

В отведённые мне двадцать минут я изо всех сил старался представить Макнамаре и его группе живую картину северовьетнамских солдат, сражавшихся против нас на "Экс-Рэй": хорошо дисциплинированных, решительных до самоубийственного фанатизма, в атаке стекающих с горы человеческими волнами, невиданных со времён Кореи.

Молчание Макнамары, когда я закончил, было многозначительным. Теперь он знал, что война во Вьетнаме только что вылилась в бессрочное и массированное участие американских людей, денег и материальных ресурсов в деле, в котором, как он начинал подозревать, выиграть будет трудно. Ко времени своего возвращения в Сайгон Макнамара уже сдерживал свой обычный публичный оптимизм. Перед посадкой на рейс до Вашингтона он заявил журналистам: "Война будет долгой".