Музыка пчел - [82]

Шрифт
Интервал

Он взял Гарри за плечи и тряхнул его. Джейк увидел, что лицо Гарри стало серым.

– Мы будем практиковать запуск и приземление на песчаной косе. Вы можете подойти посмотреть, но давайте вспомним правило номер один! Это не…

– Урок кайтинга! – заорали дети.

– Томми, ты понесешь кайт. Отам, возьми планку и стропы. Остальные, идите за ними и соберите всю систему. Гарри, тебе нужно переодеться, – сказал он.

Маленькая толпа побежала на пляж, Йоги взял доску и пошел за ними. Гарри с трудом пытался залезть в гидрокостюм, который был для него слишком большим, потому что это был гидрокостюм Йоги. Он провисал в области паха и шеи. Гарри натянул на голову шлем под градом собственного пота и передал ключи от пикапа Джейку, бормоча:

– Я не думаю… Лучше вернуться… Если я…

– Хэй, Гарри, – сказал Джейк. – Дыши, чувак.

Гари встретился глазами с Джейком, сглотнул и кивнул.

Йоги, добравшийся до воды, проорал:

– Поживее, Стоукс! Где твой энтузиазм? – веселился он.

Джейк смотрел, как его друг, поникший, плетется по песчаной косе как на каторгу. Восторженный голос Йоги перекрывал ветер. Его энтузиазма хватит на обоих, подумал Джейк. Они пересекли канал, дошли до косы, и потом Джейк больше Йоги не слышал.

Весеннее солнце пригревало голову и плечи, и они наблюдали за рекой. В парке было не так много народу, как обычно собиралось летом. Около двух дюжин кайтов лежало на косе, ожидая своей очереди запуска, и несколько парусов для виндсерфинга мелькали на волнах. Посреди канала плыла баржа и гудело предупреждение, чтобы кайтеры и виндсерферы поспешили отойти с ее пути.

Джейк почувствовал неожиданный покой. Никто на него не смотрел, ну почти никто. Да, люди замечали, что он на кресле, но и что того? Ничего страшного. Он закрыл глаза и почувствовал, как солнце согревает его футболку. Он слышал знакомый гул и посмотрел вниз на лужайку перед собой. На пучок одуванчиков приземлилась медоносная пчела и пробиралась сквозь большие комочки пыльцы; к ней позже присоединились другие пчелы. Одна приземлилась на грудь Джейка и поползла по его оранжевой футболке, возможно, приняв ее за гигантский цветком, а потом вернулась на одуванчики.

– Приветствую, дамочки, – пробормотал Джейк.

Он оглянулся на песчаную косу, и увидел, как Чейни бросился на Гарри и Йоги. Потом большой пес принюхался к земле и вернулся к нему по каналу. Он кинулся Джейку в ноги, переводя дух и улыбаясь.

Джейк погладил его по широкой голове:

– Хороший мальчик, Чейни.

Большой пес положил морду на лапы и заснул.

Джейк услышал скрип скейтборда и подростка, кричащего как Тарзан. Но это его не расстроило. Сидя на своем старом месте вместе с Чейни, он почти полностью отпустил эту боль. Солнечный свет, ветер, медоносные пчелы и храпящий пес. Он попытался найти название этому чувству и с удивлением понял, что это чувство – счастье. Да, он просто был рад сидеть на солнышке у реки со своим псом в ветреный выходной день. Все было просто хорошо.

Он наблюдал, как пчелы обрабатывают одуванчики, и его мысли вернулись к тому, что он читал тем утром о «виляниях» пчелы – серии странных круговых движений и потрясываний брюшком, которые выполняет пчела-сборщица, чтобы показать месторасположение и качество хорошего запаса нектара. Чем лучше находка, тем активнее танец. Другие пчелы повторяют его, пока не выучат наизусть – насколько далеко, под каким углом к солнцу, в каком направлении и насколько надежный. Это все просто потрясающе.

«Виляния» пчелы напомнили ему про джазовую композицию для секстета «Wiggle Waggle», которую они играли в десятом классе. Они с Ноем играли на брассе вступительные риффы и пунктуацию. В тот день они играли безупречно – плотно и броско – и взяли первое место. Но дело было даже не в награде, он запомнил все ощущения того дня – клапаны под подушечками пальцев, давление мундштука на губы, управление апертурой. На следующий день от вытащил из чехла трубу и подержал ее в руках. Поднес ее ко рту, но не смог выдать ни звука из-за переполнивших его чувств, и убрал обратно. Теперь ему сильно захотелось на ней поиграть. Может быть, теперь он сможет ее достанет, когда вернется к Алисе, и немного подурачится. Просто гаммы поиграет. Интересно, подумал он, что бы сказали пчелы, если бы услышали его «Wiggle Waggle».

Джейк отхлебнул воды из бутылки и посмотрел на косу. Он видел Гарри и ребятню, собравшуюся вокруг большого розового кайта на северном конце яркой полоски песка. Он услышал, как смеется девочка, и оглянувшись, увидел группу тинейджеров. Он знал нескольких из них со школы. Все девчонки и один парень. Одна из них была младшей сестрой Меган Шайн. Как ее звали? Мишель? У нее были такие же светлые волосы и тело чирлидерши, как у сестры. Мальчик держал на поводке хаски. Мишель наклонилась, чтобы погладить пса, который таращился на Джейка. Чейни мигом подскочил, зарычал и побежал к нему напрямую.

– Ох, черт! – пробормотал Джейк. Он отпустил тормоз на коляске и поехал за ним.

– Чейни, – кричал он. – Сюда, мальчик!

Две собаки стояли нос к носу, танцую на прямых ногах и держа хвост пистолетом. Чейни низко поклонился, предлагая поиграть, и рванул к воде. Хаски выдернула поводок из рук мальчика и побежала за Чейни. Мальчик бежал за ней и звал:


Рекомендуем почитать
Mainstream

Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?


Некто Лукас

Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.


Дитя да Винчи

Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.


Из глубин памяти

В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.


Порог дома твоего

Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.


Цукерман освобожденный

«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.