Музыка ночи - [56]

– Я была слишком унижена, чтобы вернуться к Мэгги. Я дала объявление для леди, которые ищут молодую, сильную компаньонку. На него каким-то чудом ответила леди Меррил. Чтобы выжить, я продавала свои книги, одну задругой, и собственные, и подарки Мэгги, которые получала каждый год. Когда пришел ответ леди Меррил, их осталось всего три, этих денег не хватило бы мне даже на неделю. – Сара тряхнула головой, прогоняя воспоминания. – Вы можете догадаться, что случилось бы потом.

– Да, я могу.

Себастьяну хотелось помочь ей избавиться от старых обид, но он чувствовал себя беспомощным. Ему хотелось прижать ее к груди, сказать, что она может говорить все, что ей вздумается, однако ни его характер, ни ее личные качества не позволяли обоим столь простого освобождения. Ему хотелось заняться с ней любовью, успокоить ее своими ласками, но он боялся, как бы она не подумала, что он воспользовался ее эмоциональным состоянием. Он хотел убедить Сару, что никогда ее больше не покинет, возьмет с собой в Англию, когда все закончится, только не был уверен, захочет ли она поехать с ним после того, как он выполнит свой план. Ну что он мог сказать ей такого, что не выглядело бы мелким и глупым в сравнении с тем, что она пережила?

Есть лишь одно, что он может ей предложить, – свое имя.

– Полагаю, мне самое время представиться. Себастьян Гримсторп, граф Уортем, к вашим услугам.

Глава 16

– Что? – выдохнула Сара.

Граф? Причем известный, она слышала о нем даже в тихой заводи Даннеферта. Она с самого начала знала, что Себастьян джентльмен, а недавно узнала, что богатый, но граф?! И она здесь, рядом с ним, человеком из высшего общества? Почти нелепость…

– Гримсторп. – Она вспомнила. – Вы назвали себя «Грим» в ту первую ночь… Я имею в виду, когда вы привели меня сюда. Значит, это ваше настоящее имя?

– Гримсторп – моя фамилия и мой баронский титул с рождения. Только мать называла меня Себастьяном. Для моего отца и преподавателей я был Гримсторп, а для всех остальных – Грим.

– Но почему вы приоткрыли мне часть правды, когда считали, что я в некоем союзе с мистером де Лентом? Если бы я была той, за кого вы меня принимали, то было бы разумнее солгать.

– Да. Было бы.

Сара молчала, не смея поверить такому странному доверию к ней.

– Должна ли я… вы хотите, чтобы я называла вас теперь «ваша светлость»? Это намного приличнее, но, учитывая обстоятельства…

Себастьян фыркнул.

– В данных обстоятельствах приличия меня не волнуют.

– Мое полное имя Сара Коннолли, – сказала она, вдруг устыдившись своей ирландской фамилии.

– У вас красивая фамилия.

Сара не услышала в его голосе иронии, но все равно покраснела.

– Это единственное, что мне досталось от родителей.

– Иногда я думаю, что получил от моих слишком много, – сухо ответил Себастьян. – Для меня Венеция – город воспоминаний. Обычно мы проводили тут весну. С моей матерью и ее кузеном, занимавшимся историческими исследованиями.

– А ваш отец? – Сара закусила губу, проклиная свою бестактность.

– Сара, не бойтесь задавать мне вопросы. Для человека с положением моего отца путешествие было слишком легкомысленным делом. Но мать любила путешествовать, хотя, мне кажется, скорее из-за того, что это ненавидел ее муж.

Себастьян замолчал. Она понимала, что ему хочется побольше узнать о ней, и старалась уклониться от столь неприятной темы.

– Ваши родители не ладили? – спросила Сара.

– Отец не желал простить жену за рождение только одного ребенка. Ее долг был произвести наследника и запасных к нему. А поскольку внебрачными он себя обеспечил в соответствующем количестве, то не винил себя за отсутствие второго законного и был… недобрым с матерью. Когда стало очевидным, что ни братьев, ни сестер у меня не предвидится, мать начала использовать любой предлог, чтобы избежать его общества, и брала меня с собой, пока год спустя не умерла.

– Что случилось?

Лицо у него настолько помрачнело, что Сара отшатнулась. Но Себастьян этого даже не заметил.

– Она заболела, когда мне исполнилось четырнадцать, и умерла через несколько месяцев. Доктора сказали, это была опухоль яичников.

Сара почувствовала, что за этими словами осталось много невысказанного, и потому лишь коротко произнесла:

– Я понимаю.

– Нет, вы не понимаете. – На миг она увидела перед собой того страдающего обиженного мальчика. – Не можете понять. Вы не знаете всего.

Закусив губу, Сара осторожно коснулась его руки.

– Я не могу знать, пока вы не расскажете.

– Мы были в то время с отцом в Англии, но когда он узнал диагноз, то отказался ее видеть. Он воспринял это как доказательство, что он сделал плохой выбор, что она не настоящая женщина, потому что как женщина не оправдала себя… – Он умолк, глядя мимо нее, стиснув зубы в гневе на человека, который умер. – Следующие четыре года еще больше разочаровали меня в нем. А когда болезнь сердца наконец убила его, я вместо скорби чувствовал только раздражение, потому что у меня будто украли возможность еще десять лет разрушать его планы насчет меня.

– Себастьян, я знаю, это не поможет, но мне очень жаль, – прошептала она, страдая за него.

Внезапно его лицо просветлело, в глазах мелькнула насмешка над старой болью.