Музыка любви - [72]

Андреу тем временем ехал в Кань-сюр-Мер. После ухода Авроры ему стоило немалого труда собраться с мыслями и стряхнуть с себя легкое головокружение, вызванное ее присутствием. Его восхищение граничило со страхом. Рядом с ней его охватывало неодолимое желание вывернуть душу наизнанку. Он слушал себя, и сам не верил, что произносит подобные речи. Но что-то в ней толкало на философские размышления, и он говорил совершенно искренне. Окончательно запутавшись в странных ощущениях, он решил сесть в «феррари» и отправиться на поиски — надо же их когда-то начинать. До предела выжимая акселератор, он стремительно поглощал расстояние. Обычно ничто его не успокаивало так, как вождение автомобиля. Но сегодня даже двести километров в час не помогали: перед глазами упорно стоял образ Авроры, печальный и нежный.

Он не заметил, как автомобиль домчал его до въезда в деревню, где огромная красная вывеска запрещала проезд. Припарковавшись где попало, Андреу не спеша принялся изучать местность, пытаясь представить юного отца на этих симпатичных улочках. За время прогулки он вполне здесь освоился: здоровался, задавал вопросы, не скупился на чаевые. Купюры по пятьдесят евро исчезали в карманах продавцов, старух, детей. И вот наконец он разговорился с рыжим веснушчатым парнем в сельской пекарне со старинной печью. Парня звали Пьер Делуар. Внимательно выслушав Андреу, он пригласил его домой. По переулкам, вымощенным стертой брусчаткой, под оглушительный гвалт кошек и собак, разбегавшихся прямо из-под ног, они дошли до простого каменного дома.

— Де-е-е-дааа!!! — заорал мальчишка, едва переступив порог. Взглядом выхватил из полумрака силуэт в кресле-качалке и понизил голос: — Здравствуй, дедушка. Тут один человек тебя, кажется, ищет. Он пришел в пекарню, спрашивал Пьера Делуара, ну я ему, конечно, и сказал, что у нас всякий Делуар — Пьер, правда, дедушка? Со времен моего прапрадеда других имен мужчины в семье не носили. — Он подошел к деду и ласково поцеловал в лысину. — Ладно, я побежал, а то багеты подгорят.

Дверь за ним захлопнулась, хозяин и гость остались вдвоем в выжидательной тишине. Кресло качнулось. Андреу заговорил. Три часа длился его рассказ, и недоверчивое молчание старика постепенно уступило место напряженному вниманию. Увлажнились глаза, всплыли залегшие на дно воспоминания, всколыхнулись былые надежды... и теперь заговорил он. Пьер Делуар отыскивал в памяти, вытаскивал на свет божий, разглаживал и протирал от пыли осколки и обрывки прошлого. Он снова стоял у печи, месил тесто, лепил, обваливал в муке и выпекал ароматные круглые хлебы. Снова радовался как дитя и погружался в скорбные мысли. Неподдельная боль утраты в его глазах подтвердила Андреу, что недаром его отца так любили.

Под квохтанье кур, загоняемых в курятник, спустились сумерки. Наступил вечер. И сын Жоана Дольгута сел ужинать за тот самый стол, за которым шестьдесят семь лет тому назад шутил и смеялся его отец, уже не с одним Пьером Делуаром, но с тремя — дедом, отцом и сыном. Ему открылась незатейливая прелесть простоты — бумажных салфеток, домашнего вина, хлеба с растительным маслом и улыбок без зубных протезов. И на душе стало теплее.

Авроре позвонили из отеля через два часа после того как она попрощалась с директором. Секретарша попросила ее зайти как можно скорее, поскольку месье Боннар желает с ней побеседовать. Он нашел данные, бесспорно касающиеся поднятого ею вопроса.

Встреча заняла весь вечер, зато Аврора вышла от директора, располагая более чем удовлетворительным запасом сведений. Путешествие не прошло впустую. Лакуны в ее частном расследовании заполнились ценной информацией. К тому же она испытала на себе чары Лазурного Берега, который менял оттенки по мере того как ею овладевали все более противоречивые и необъяснимые чувства.

Все, о чем она могла думать, — ужин с Андреу. Ей хотелось сбежать в Барселону и в то же время — остаться. Говорить с ним — не произнося слов. Смотреть на него — не выдавая огня в глазах. Рассказать ему все, что знает, — но лишь выслушав все, что знает он. И еще ей почему-то хотелось, чтобы завтрашний вечер настал прямо сейчас, через мгновение, чтобы не надо было ждать еще целые сутки.

Спустилась ночь.

Аврора лежала в темноте без сна, уставившись в выцветший потолок и бомбардируя его вопросами. Снова и снова прокручивала в голове узнанное сегодня, прикидывала, что еще предстоит узнать. Сопоставляла факты, строила гипотезы, пытаясь определить степень их правдоподобия. Но все это нахально затмевал собой образ Андреу. Она перебирала в памяти подробности встречи, его слова — и словно невидимая пружина скручивалась внизу живота. Странное томление, граничащее с болью, не давало заснуть.

Рассвело.

Цели поездки она практически достигла. Директор отеля пригласил ее позавтракать с ним, но Аврора решила не ходить — слишком уж она нервничает, слишком растерянна. Ей необходимо прийти в себя, подумать. Она позвонила мужу и дочери, надеясь, что разговор с ними принесет облегчение, но стало только хуже. Никому не нужна эта ее борьба за прошлое, никому не интересна эта история, никому... кроме Андреу. В этом они совпадают. Возможно, по иным причинам, но он, как и она, намерен выяснить все до конца.