Музыка лунного света - [46]

Марианна подняла глаза на этого грубого и неотесанного человека. Он впервые за все время знакомства обратился к ней неодносложно. Более того, он тепло улыбался Марианне.

Паскаль, спотыкаясь, вышла к ним из спальни; на ней была пижама Эмиля, заправленная в резиновые сапоги. Она наклонилась и поцеловала Эмиля. Полузакрыв глаза. Со вздохом. Он так ее любил.

— Вы по-прежнему хотите покончить с собой, Марианн? — спросил затем Эмиль, и Паскаль прижала ладонь ко рту, чтобы у нее не вырвался крик ужаса.

Марианна побледнела.

— Откуда вы это знаете?

Эмиль похлопал себе по груди, там, где сердце.

— Почему вы приехали сюда умирать?

Спрашивал он совершенно спокойно, словно осведомлялся, какие у нее планы на вечер.

— Я хотела увидеть море, — ответила Марианна.

— Море… — повторил Эмиль.

Его взгляд снова сделался далеким, отрешенным.

— Море таит в себе не только глубокое безмолвие, но и смятение. Нас с ним ничто не связывает, но мы жаждем, чтобы оно постигло наши мысли и поступки. Ну и что же, приняло вас море?

— Я так хотела утонуть в его волнах, — тихо сказала Марианна. — Оно бы скрыло меня и все мои муки и неудачи. Сначала оно с рокотом прокатилось бы надо мной, а потом забыло бы меня навсегда. Это было бы правильно. Мне ведь хотелось умереть.

— А потом? — со страхом спросила Паскаль.

— Потом мне помешала жизнь.

Едва успев к вечерней смене в гостиницу, Марианна обнаружила у своей двери белую розу. От нее исходило нежное благоухание малины. Рядом лежала открытка с изображением часовни в Пенмарке, пробудившей в Марианне неутолимое желание жить.

Янн.

27

Иногда она спрашивала себя, чем же она заслужила такое счастье.

После совместной поездки на похороны Марианна и Янн стали видеться каждый день. Он приходил обедать в «Ар Мор», ждал, когда закончится ее смена, и проводил с ней вечер, пока для нее не наступало время возвращаться к кастрюлям и сковородкам. В те дни, когда Марианна навещала Паскаль и Эмиля, он либо сопровождал ее, а потом с блокнотом для рисования устраивался на террасе, либо ждал, пока Жанреми не отпустит ее поздно вечером отдыхать.

Чаще всего Янн приходил дважды в день, после полудня и вечером.

У него Марианна училась говорить по-французски быстрее, чем у всех остальных; может быть, все дело было в его голосе с мягкими оттенками, с двумя тембрами. Она любила ездить с ним по окрестностям в его «рено», осматривать рыбацкие деревушки, бесчисленные замки и одинокие часовни. А еще она любила разглядывать его самого. Его сильные плечи, которые больше подошли бы плотнику, чем художнику.

Они напоминали двоих безумцев, охваченных навязчивой идеей, безудержно поглощенных друг другом, припадающих друг к другу, словно умирающий от жажды в пустыне — к источнику.

Она привыкла к тому, что мужчина с глазами цвета моря ее рисует. Он никогда не показывал ей эти портреты, но во взгляде Янна Марианна читала, какой он ее видит, и пока ей было этого вполне достаточно.

А Янн бесконечно запечатлевал на страницах то одного, то другого блокнота лицо Марианны, ее руки, что бы она в этот миг ни делала. Готовила или работала в саду, держала на коленях кошку, стараясь не двигаться и ее не побеспокоить, тихонько напевала, чистя овощи.

До сих пор они ни разу не поцеловались.

Марианна не спешила, она ведь знала, что с первым поцелуем начнется новый этап их отношений. Один поцелуй превратится в два, а за ними последует целая лавина поцелуев. Они не ограничатся губами друг друга, но попытаются проложить путь и ниже. И это внушало ей страх.

Марианна внутренне содрогалась при мысли о том, что Янн будет ее раздевать. Увидит обнаженным ее состарившееся тело. Ее морщинистую кожу. Обвисшие складки и отвратительные впадины, которые старость приберегает для женщины, чтобы унизить побольнее.

Однако желание ощутить руки Янна не только на щеке, на руке, на губах росло в ней с каждым днем. Но как ужасно, жестоко она будет оскорблена, если ему не понравится! Нет… с поцелуями… лучше подождать.

В понедельник, как обычно, самый спокойный день в «Ар Мор», Жанреми дал ей выходной.

Они с Яном поехали на восток, в сторону волшебного леса. Броселианда.

Когда они проезжали по извилистым улочкам Пэмпона, в сорока километрах западнее Ренна, Янн прервал доверительное молчание, к которому они оба уже так привыкли. Он закрыл карту местности, лежавшую у Марианны на коленях.

— Ни на одной официальной карте не найти рощу, называемую Броселиандом; она существует только в наших сновидениях и надеждах. В посюстороннем мире она называется «Пэмпон», лесом у предмостного укрепления. Но в мире магии это волшебный лес Мерлина, царство фей и мост, ведущий в подземный мир.

— В подземный мир? Это то же, что и иной мир?

Янн кивнул.

— В Броселианде скрыт святой Грааль Артуровых легенд, там берет свое начало источник вечной юности. Кто испил из него, навеки сохранит молодость. Говорят, что под Зеркалом Фей, тихим озером, проходит путь на Авалон, где король Артур спит в ожидании, когда Бретань вновь призовет его на подвиги. А другая легенда говорит, что на дне пруда, гладь которого покрыта кувшинками, в хрустальном замке обитает Вивиана, Дама Озера.