— Понравилась? Боже, не то слово! Она была величественная, благородная, яркая. Я совершил восхитительное путешествие в глубины моей души, и все, что я там увидел, доставило мне наслаждение.
— Понятно, — сказал я.
Когда я снял с него электроды и помог надеть рубашку, Хинкл заговорил снова.
— И еще вот что, — сказал он. — То, что я пережил, заодно помогло мне принять решения по паре вопросов, насчет которых я колебался. Я собираюсь принять предложение совета попечителей о возведении моей 25-футовой статуи. И еще я разрешу им удвоить мое жалование.
— И это в то время, когда всем остальным предложили смириться с десятипроцентным сокращением окладов? — воскликнул я.
Вопрос был неосторожный, но я не смог сдержаться.
— Только истинно великий человек способен принять почести без ложного смущения, — заявил президент.
Он слегка наклонился и пожал сначала руку Дакворта, потом мою. Выходя из лаборатории, он помахал нам рукой.
Когда он вышел, я с печалью покачал головой.
— Вот тебе и фига с маслом, Дакворт, — с горечью произнес я. — На этот раз ТСД усилил все имевшиеся у Хинкла склонности эго маньяка. А бог свидетель, что он ни в каком усилении никогда не нуждался.
— Ты прав, — сказал Дакворт. — Машина бесполезна. Людей, которые от природы благородны, она делает еще благороднее.
— А всех мерзавцев еще большими мерзавцами, — добавил я. — Она прекрасно может послужить для отделения овец от козлищ.
— Да неужто мне нужен сложный электронный агрегат чтобы определить негодяя, если я и так это вижу? — воскликнул Дакворт.
— Нет, но ты представь, какую пользу он принесет в отделе кадров. Те, кто будут удручены, могут заняться работой, выполняемой на нижних эшелонах. А те, что станут с наслаждением слушать музыку своей души, будут признаны пригодными для руководящих постов. Да один Пентагон станет закупать их тысячами.
Тем временем Дакворт внимательно осмотрел пожарный шланг, что аккуратными кольцами свисал с крюка. Затем ловко выхватил из ниши пожарный топорик.
— Остановись, Дакворт, — предупредил я. — Луддитский подход ничего не решит.
— Я ее создал, и у меня есть право ее уничтожить, — рявкнул он.
— Уже нет, — сказал я. — Кстати, мы проглядели самый важный аспект. До сих пор еще никто не слушал музыку чужой души. Подумай, какие здесь открываются возможности.
Дакворт содрогнулся.
— Уже подумал.
— Да ничего подобного! — воскликнул я. — Ты только представь. Допустим, каждые жених и невеста прослушают музыку другого. Или еще лучше — что, если каждый кандидат на политическую должность или на другое место, где требуется личность, пользующаяся доверием, будет обязан дать людям послушать свою музыку?
— Тогда у нас не останется кандидатов, — ответил Дакворт.
— Так кто же сейчас циник? Может, ты и прав. Но предположи, только предположи, что люди начнут стараться приводить свои поступки в соответствие со своими словами. какое мы тогда получим замечательное общество!
— Весьма отдаленная вероятность, — отозвался Дакворт.
Он приподнял топор, а затем аккуратно повесил его обратно на стену.
— Какого черта, — сказал он. — Что, скажи мне, не является отдаленной вероятностью? Попытка — не пытка. Я даже соглашусь написать серию популярных статей о возможностях ТСД, конечно, если ты мне поможешь.
— Само собой, — ответил я. — Но все-таки я считаю себя недостаточно для этого достойным.
— Да брось ты, — сказал Дакворт.
Мы принялись отсоединять кабели и запаковывать ТСД, и тут Дакворт впервые за весь день усмехнулся.
— О чем смех? — спросил я.
Дакворт пожал плечами.
— Как знать? — ответил он. — Мне только что пришло в голову, что ТСД способен решить для Мао проблему самокритики.
И насколько мне известно, решил.
