Мужской стриптиз - [3]
Он умеет любить, яростно и честно. Но случается и так, что человек любит вещь. Нумизматы обожают свои монетки, какие-то джигиты спать не могут без кинжалов, а где-то я читала, что моряки плачут и сохнут по своему затонувшему кораблю.
Марк умеет любить.
Ведь я его лучший проект.
Сегодня, как и много раз до того, я стояла под самым куполом, вдыхая обращенный ко мне страх и восторг. Внизу колыхалась нервная темнота, сотни глаз шарили по мне, сотни вспотевших сердец колотились часто…
Мне оставалось лишь разжать руки. И полететь им навстречу. Но что-то случилось за те четыре секунды отсчета.
Я имею право ненавидеть и любить свою работу, но не Марк. Он любил меня тысячу лет назад, но не эти голубые шатры, шатры лучшего цирка на планете… А может, он любил себя во мне, захлебывался в фонтане энергии, который я сумела в нем открыть?…
Теперь, спустя час, я жду его в номере лучшего отеля. После того, что произошло в казино. Он скоро явится. Наверняка менеджера проекта уже известили, а может быть, известили всемогущего Ги, хозяина цирка. Достаточно серьезный инцидент, угроза репутации. А потерять репутацию – разве можно представить что-то страшнее, ха-ха?
Меня трясет. Если бы я умела пить, напилась бы. Я знаю, что он скажет. Что я сегодня уничтожила все, что он строил десять лет…
Про цирковых детей говорят – «родилась в опилках». Мне не выпал счастливый жребий, не существовало той династии, которой следовало гордиться и продолжать. Существовали музыкальная мама, интеллигентный папа, три тетушки, две бабушки и пухленькая восторженная девочка, застывшая у ворот шапито.
Шапито приезжал в наш город трижды. Может и не три, а четыре, пять, шесть… Но в детской памяти остались зарубки от трех праздников. Девочка замирала, не дыша возле наспех сколоченной ограды, и готова была простоять там, на задворках провинциального украинского городка, сутки. Электрики тянули провода, монтажники вывешивали свет, грузчики раскатывали гигантские полотнища крыши и соединяли стеллажи сидений, а девочка не смела шелохнуться.
Меня тянуло даже не столько на зрительские места, сколько на арену. Там происходило диковинное чудо. Там переворачивался мир. Там руки, тела, голоса волшебников ткали звездное покрывало. Обыденность исчезала, я переставала быть собой, я сама становилась звездой, искоркой этого чародейства…
За что зрители ненавидят цирк?
Здесь люди каждый вечер рискуют жизнью. Они играют на острие бритвы, доводят волю и сухожилия, выжимают из себя последний сок. Но это личное дело каждого. Гораздо хуже то, что они выжимают силы из бессловесных братьев.
Девушка выкормила тигренка. Он вырос у нее на руках. Во время гастролей в Одессе тигр перегрыз ей горло. У Дурова слон растоптал дрессировщика. Спустя пару лет медведь разорвал того, кто его кормил. А тот случай со львом, и целая семья? Кровь, повсюду кровь…
Гений и император «Цирк Дю Солей», великий Ги Ла-либерте, двадцать пять лет назад постановил, что не будет мучить ни одно животное. За одно это, не имея в виду творческий гений, человек достоин поклонения. Когда Марк рассказал мне об этом человеке подробно, я не могла поверить, что меня пригласят. Тогда, почти десять лет назад, я соглашалась на малое…
…Час назад у меня оставалось четыре секунды на все. На то, чтобы выдохнуть, вдохнуть, качнуться влево-вправо на моем сказочном «велосипеде» и, набирая космический разбег, рвануть туда… Навстречу общему вздоху, всплеску, стону восхищения, веселому ужасу.
Но я использовала отпущенные четыре секунды совсем иначе. Я застыла, ухватившись за тихо гудящие тросы. К счастью, прожектора еще не включили. Они не могли видеть мое лицо, искрящееся от блесток, излишне румяное, хищное лицо летающей пантеры. Неожиданно я осознала, что подо мной двадцать метров пустоты и убийственно твердый пол. Наверное, это не было страхом разбиться. Настоящий страх я преодолела лет в двенадцать, в Ялте, когда впервые прыгнула на том, самом первом, чудовищно нелепом «велосипеде».
Час назад я ощутила ужас, оттого что умру и не оставлю после себя ничего. Ничего, кроме маминых слез, обрывков шикарных афиш, блестящих костюмов, сотен фотографий, авиабилетов…
Мне – двадцать шесть, расцвет и сияние. Анастасия Арефьева, мега-звезда одного из семи шапито, принадлежащих канадскому «Цирку Солнца». Смешение стилей, отчаянный риск и хрупкая женственность. Эквилибр, силовая атлетика, гимнастика… и номер, который не может повторить никто. Мне двадцать шесть, ни семьи, ни уютного дома, ни детского смеха.
Если я сорвусь, если на мгновение мне изменит выдержка, если сморгнет или растеряется один из тех, кто страхует внизу, если залетит соринка в глаз, если лопнет лампа в прожекторе, если…
Спасибо тебе, дорогой Марк.
…спасибо тебе за то, что поднял меня и нес на руках эти годы…
…спасибо за то, что с тобой я научилась мечтать…
…спасибо, что угадал в восторженном утенке широкие сильные крылья. Спасибо, что влюбился. Ты одним взмахом вырвал меня из клещей провинциального забвения…
…спасибо за то, что долгое время я поистине была счастлива…
…спасибо тебе за то, что ты так умно и так доходчиво все объяснял – почему нам не надо иметь детей, почему это повредит моей карьере, почему нам будет лучше вдвоем, а не втроем…
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Три смелые девушки из разных слоев общества мечтают найти свой путь в жизни. И этот поиск приводит каждую к борьбе за женские права. Ивлин семнадцать, она мечтает об Оксфорде. Отец может оплатить ее обучение, но уже уготовил другое будущее для дочери: она должна учиться не латыни, а домашнему хозяйству и выйти замуж. Мэй пятнадцать, она поддерживает суфражисток, но не их методы борьбы. И не понимает, почему другие не принимают ее точку зрения, ведь насилие — это ужасно. А когда она встречает Нелл, то видит в ней родственную душу.