Мужество любви - [9]

Самбуров наполнил стакан водой (рука у него тряслась), выпил.

— Далее такая картина… Назначили техническую экспертизу. Эксперты признали, что моя сигнализация даст миллионы рублей экономии только на одних железных дорогах! Только по эн-ка-пэ-эсу! Вот ведь штука какая! Меня, значит, премировали. Портрет поместили на доске «Героев пятилетки» — все честь честью.

— Что ж, вполне заслуженно, — заметил я.

— И тут, как гром среди ясного неба, — «специальная комиссия»! Обследовали все электросиловое хозяйство. Принялись за сигнализацию. И так и эдак крутились, вертелись вокруг моей аппаратуры, как бывшие черти перед бывшей заутреней, и — вот!

Он вынул из портфеля пачку бумаг.

— Пожалуйста: акт! Сигнализация убыточна, дает ложные тревоги… И еще десяток всяческих придирок. В общем, сапоги всмятку. Факты, спросите? Никаких! Черная зависть и преклонение перед иностранщиной!.. Правда, не скрою: один раз был ошибочный сигнал. Случайный или преднамеренный — не знаю, но был… Что же вы думаете? Передали дело в прокуратуру! Преступник, а?! И это называется — «поддерживать рабочую смекалку»!

Самбуров вздохнул, замолчал. И — снова:

— Конечно, статейку соответственную подыскали, и меня, раба божьего, — под суд!

Я попросил Сергея Васильевича оставить все документы.

— Имейте в виду: суд через пять дней.

— Учтем.

Он ушел обнадеженным, посветлевшим.

Судьба рабочего-изобретателя вдруг сделалась для меня жизненно важной, близкой, словно все происходило со мной самим. Еще раз изучив документы, я показал их Котову. Он прочитал и безапелляционно заявил:

— Выступать. И в самом резком тоне!.. Травля! Гонение на изобретателя!.. Идем к Шверу!

У меня забрезжила идея.

— А если… знаешь что?.. Если не со статьей выступать, а прямо на суде, общественным защитником? Потом — обо всем в газету! А?

Мы вошли в кабинет Швера. Остановились. В кресле сидела молоденькая посетительница. Швер заливался веселым смехом. Смеялось и юное создание. Мы попятились.

— Куда вы?.. Знакомьтесь: наша новая сотрудница Клава Каледина. А это — Котов, заведующий промышленным отделом. И Дьяков — его зам. Прошу дружить и не тужить! Что у вас?

— Мы… мы потом, — Котов стушевался.

— Говорите, посторонних здесь нет.

Котов разложил документы Самбурова, начал излагать суть дела. Я присел на «эшафот» и поглядывал на Каледину. Худая, высокая, ямочка на щеках… А глаза-а!..

— Слышите, что предлагают, — обратился к ней Швер. — Выступить с общественной защитой на суде по делу одного изобретателя.

— Очень интересно! — живо подхватила Каледина.

— У вас, в Свердловске, подобное было?

— Не слыхала… Но если бывает общественное обвинение, то почему не быть общественной защите?

— Верно! — поддержал Котов. — А дело выиграем наверняка. Его нельзя не выиграть. У Бориса все доказательства в руках.

IV

Наступил день судебного процесса. Зал суда переполнили рабочие Отрожского завода. Пришли Котов, Ильинский. Они спрятались где-то в углу (не хотели меня смущать). В коридоре — милиционер при нагане, на улице — «черный ворон» с распахнутой дверцей.

Среди публики обращал на себя внимание человек цыганской внешности, напоминавший горьковского Макара Чудру: черное от загара лицо, седые шевелящиеся усы и трубка во рту (правда, потухшая, вроде соски). Во время допроса Самбурова он отпускал колкие реплики. Председатель позванивал ручным колокольчиком, делал беспокойному слушателю замечания. Тот умолкал, но вскоре вновь взрывался. И опять позванивал колокольчиком председатель. Наконец, после строгого предупреждения, «Макар Чудра» утихомирился, лишь покусывал мундштук трубки.

Самбуров, отвечая на вопросы судей и прокурора, старался быть спокойным. Но румянец на щеках расплывался все шире и шире.

Вызвали свидетелей. Их четверо. Трое, как на подбор, одного роста, низенькие. Путались, заикались, твердили одно и то же: сигнализация несовершенная и потому, дескать, вредительская. Четвертый свидетель, с плешивой головой, — секретарь завкома. В отличие от своих предшественников, он держался бойко, самоуверенно и договорился до того, что Самбуров, мол, из одного гнезда с вредителями.

Тут «Макар Чудра» снова взвился.

— Черт-те что верещит!.. Свидетелей судить надо, не Самбурова! — кричал он на весь зал. — И в первую голову — вот этого стрекулиста! Он всех готов объявить вредителями! Даже собственную козу, что перестала давать молоко!.. Сукин ты сын!

Председатель вскипел:

— Гражданин! Кто вам дал право так вести себя в зале судебного заседания?

— Мне Советской властью права дадены! Я — монтер заводской электростанции Кувалдин. И не могу слушать брехню! Не могу видеть товарища Самбурова на скамейке подсудимых!

— Тогда выйдите!

— Брехунов гоните, а не меня!

Кувалдин боком повернулся к судьям.

Прокурор — полноватый, осанистый, в узком защитном френче с накладными карманами — произнес короткую речь.

— В ходе судебного следствия государственное обвинение пришло к выводу, что в деле Самбурова нет преступных деяний, — сказал он. — Ошибочный сигнал — результат спешки при установке аппаратуры. Однако преднамеренного действия, а тем более — вредительства государственное обвинение не устанавливает.