Мужчина внутри - [52]

Глава 27

Рони никогда не видела и не слышала ничего подобного этому реву. Она в шоке смотрела на Табера — его голова откинулась назад, грудь раздулась, и первобытные звуки ярости и муки вырывались из его горла.

Все замерли. Наемники лежали замертво, пощады не было никому. Рони и не ожидала другого. Но еще она не ожидала увидеть горькую муку в глазах Табера, сбросившего с себя очередного нападавшего. Кровь была повсюду, на шее, щеках, пропитала черную ткань рубашки.

Господи Боже, как помочь ему, как облегчить его боль? Она хотела подбежать к нему, оттереть кровь с его лица и шепотом сказать, как рада, что он остался в живых, но ноги словно приросли к полу. Рони заплакала, понимая, что мука эта — из-за нее, из-за того, что она увидела Табера таким.

Яростный рев Табера эхом отдался по комнате. Он опустил голову, его зеленые глаза блестели так ярко, что это привело ее в ужас. В два счета преодолев разделяющее их расстояние, Табер схватил ее за запястье и потащил за собой, к двери.

— Табер… — протест Кэллана был заглушен рычанием, таким угрожающим, таким требовательным, что тот не решился сказать что-либо еще.

— Черт, Кэллан, останови его. — Голос Меринас был наполнен страхом.

Но никто не решился остановить Табера. Никто не смог бы остановить его сейчас, даже если бы захотел. Насилие и похоть закружили его в водовороте безумия, животное взяло верх над человеком.

Рони даже не пыталась остановить его. Она шла за ним, почти бежала, а сердце гремело в груди, пронзая дрожью ее тело.

Табер схватил одного из наемников в тот момент, когда тот уже готовился нажать на курок пистолета-пулемета, который держал в руках. Этот выстрел мог бы убить их всех. Рони на всю жизнь запомнила, как нож скользнул сквозь человеческую плоть, запомнила ненависть и удивление на лице наемника.

Табер потянул ее в спальню и, захлопнув за собой дверь, повернулся к ней. Рони не успела ахнуть, как он уже разорвал ее рубашку, обнажив грудь с отвердевшими сосками и одновременно расстегивая джинсы.

— Табер… — она не знала, что сказать, что сделать.

— Моя. — Он оскалил зубы, стаскивая джинсы и обнажая тяжелую эрекцию.

Рони всхлипнула, когда Табер потянулся к ней и одним движением разорвал ткань спортивных штанов. Усадив ее на мягкий подлокотник дивана, он задрал ей ногу и тяжело и глубоко толкнулся в чувствительную глубину ее киски.

Рони выгнулась в его руках, сдавленный крик вырвался из ее горла. Наслаждение опалило ее тело, но сердце сжала боль. Они встретились глазами, и во взгляде Табера она увидела горькую ярость и тоску. Кровь обагряла его лицо, шею. Глаза блестели от раскаяния и от похоти.

— Рони… — Голос Табера сорвался, он неподвижно замер внутри нее. К нему словно снова понемногу стал возвращаться разум. — Рони…

Она накрыла его губы своими дрожащими пальцами.

— Почувствуй, какая я мокрая для тебя, — прошептала она с грустной улыбкой. — Как же я люблю ощущать тебя внутри, как же мне нравится, что я нужна тебе, неважно, как и когда…

Слезы наполнили ее глаза. Табер не отводил от нее взгляда. Животная ярость постепенно исчезла, оставив вместо всепоглощающей грусти.

— Он наверняка убил бы меня и Меринас, — прошептала она, когда он снова двинул бедрами, требовательным движением вонзаясь в нежные глубины ее киски. — Я люблю тебя, Табер. Люблю всего тебя, — застонала она. — Я люблю тебя…

Он застонал. Низкий, тяжелый звук был полон раскаяния и одновременно благодарности. Табер прижал к себе Рони, его руки обхватили ее ягодицы, его член двигался внутри ее. Он целовал ее шею и плечи и долгими медленными толчками двигался в ней, разжигая внутренний жар.

Бедра горели, спина напряженно выгнулась, но он не позволил себе снова отдаться животной страсти, не позволил животному снова взять верх.

— Моя, — прошептал он снова. — Моя женщина. Моя любовь.

Толчки стали резче, дыхание жестким и тяжелым, Табер ритмичными движениями загонял себя так глубоко, как только мог. Рони стиснула его плечи и обхватила ногами бедра, пытаясь удержаться на краю сознания, когда разрядка нахлынула на нее волной.

Спустя несколько секунд она почувствовала, как раздулась внутри нее головка его члена, а потом Табер застонал, зарычал, тяжело и мучительно, и горячие потоки спермы хлынули в узкие глубины ее чрева.

— Прости, — прошептал он, уткнувшись в ее шею. Лицо Табера было мокрым — от пота или от слез, она не знала. — Мне очень жаль, что тебе пришлось увидеть, что я такое.

— Нет, Табер. — Ее руки погладили его волосы, его плечи. — Никогда не жалей об этом. Я люблю тебя таким, какой ты есть. Всего тебя.

***

Это было просто невозможно. Табер стоял под горячими струями воды, закрыв глаза. Разум медленно прояснялся после приступа ярости, накрывшего его при виде ублюдка, направившего оружие в сторону женщин. Рони помогала ему мыться, нежные руки скользили по его телу. Она смыла кровь с его волос, умыла его и затем принялась тереть мыльной губкой напряженное тело.

Горячий пар и запах мыла наполняли душевую кабину. Звуки текущей воды и нежное бормотание Рони успокаивали. С каждым движением губки, с каждым касанием воды Табер чувствовал, как уходит его гнев. На смену ему пришла невероятная усталость. Он хотел свернуться калачиком рядом с Рони и просто уснуть. Но оставалось еще так много дел.