Мужчина моей мечты - [76]

— Мама, разве мы могли не приехать?

— Я же знаю, что вы очень заняты. У вас полно дел. — Поскольку у самой матери карьера как-то не сложилась, она, по мнению Анны, слишком уж уважительно относится к работе своих дочерей. На Рождество она даже подарила им по кожаному портфелю с монограммой. «Чаще всего я просто сижу в офисе за письменным столом», — хочет сказать Анна, но в последнюю секунду начинает думать, что матери, очевидно, доставляет удовольствие видеть ее и Эллисон эдакими деловыми женщинами, которые решают серьезные вопросы.

Мать вытирает руки полотенцем для посуды.

— У вас с Оливером самолет где-то в три, кажется?

Анна кивает.

Несколько секунд мать не решается заговорить (она даже немного раскраснелась), но потом все же начинает:

— Знаешь, я встречалась с подругой Фиг, и она, по-моему, очень милая девушка.

— Ты встречалась с ее подругой?

Лицо матери становится еще краснее.

— Я тогда еще не знала, что они, так сказать, живут вместе. Мы с Фрэнком как-то встретили их в «Морском окуне», кажется, в ноябре. Мы вместе выпили.

Мать выступает в защиту однополых отношений? «Это уже интересно. Надо будет рассказать Эллисон», — думает Анна.

— Она показалась мне очень обаятельной. — В эту секунду из тостера со щелчком выскакивают кусочки поджаренного хлеба. — Хочешь гренок?

Анна соглашается, но тут же понимает, что мать собирается отдать ей именно эти, только что поджаренные гренки.

— Давай я сама себе сделаю, — говорит Анна.

— Дорогая, что за глупости? Я сейчас нажарю еще. Садись и ешь, пока теплые.

Анна послушно усаживается за стол, потому что так проще и потому что этого хочется матери. Ставя перед Анной тарелку, мать продолжает:

— Мне кажется, самое главное — встретить такого человека, рядом с которым тебе уютно. — Помедлив (она всегда была осторожной, но не умела ходить вокруг да около), мать добавляет: — Оливер какой-то немного странный, тебе не кажется?

Эти слова она произносит чуть тише — надо полагать, Оливер спит рядом, в детской.

— Почему странный?

— Ну, ему, разумеется, есть что рассказать, ведь он, как я поняла, объездил весь мир, — говорит мать и вздыхает. — Все мы, конечно, воспитываемся в разных условиях!

В ее устах это уже явное выражение неодобрения. Вопрос только в том, выкинул ли Оливер в ее присутствии еще что-нибудь непотребное, кроме шутки со снежком, или же это ее общее впечатление от него.

— А он к тому же очень красив, — продолжает мать. — Но ты ведь знаешь, что и твой отец был очень красивым в молодости.

Анна даже не обиделась, настолько ей стало любопытно. Злости в словах матери нет, значит, они вызваны лишь переживанием за саму Анну, заботой о ее будущем.

— Так ты поэтому в папу влюбилась, из-за его красоты? — спрашивает Анна, и совершенно неожиданно мать начинает смеяться.

— Да, и из-за этого тоже, но, надеюсь, не только. Представляешь, когда мы поженились, мне было двадцать два, и сейчас как-то даже не верится. Из дома родителей я сразу же переехала к твоему отцу. Но, Анна, я никогда не считала, что наш брак с ним был ошибкой. Я не раз проклинала себя за то, какой плохой пример подавала тебе и Эллисон, но в конце концов поняла, что, если бы я не вышла за вашего отца, у меня никогда не было бы вас, девочки. Иногда очень трудно определить, к каким последствиям приведет принятое тобой решение, хорошим или к плохим.

На минуту наступает пауза, но потом мать добавляет:

— Хорошо, что ты вчера съездила к отцу. Я знаю, он был очень рад.

— Кто тебе рассказал?

— Он сам, когда звонил, чтобы поздравить меня.

— Это не в его стиле.

Мать улыбается:

— Будем надеяться, что никогда не поздно измениться в лучшую сторону, — говорит она.

Анна откусывает кусок гренка. Он просто объедение: идеально подрумяненный с обеих сторон, к тому же мать намазала на него в три раза больше масла, чем это сделала бы Анна, и оттого в три раза вкуснее.

— Мам, — внезапно произносит Анна. Мать поворачивает голову. — А мне Фрэнк правда нравится. Я очень рада, что ты вышла за него замуж.

Вообще-то, Анна не собиралась этого делать, но, возвращаясь из кухни в свою комнату и проходя мимо закрытой двери в детскую, она невольно останавливается и поворачивает ручку. Внутри царит полумрак, потому что шторы на окнах опущены; Оливер лежит на кровати, укрывшись одеялом. Все еще повинуясь секундному желанию, она ложится рядом с ним. Он переворачивается на спину, и она, свернувшись калачиком, прижимается к нему. Ее голова оказывается между его плечом и шеей, одна рука упирается в левый бок Оливера, а вторая лежит у него на груди. Когда Оливер приподнимается, устраивая Анну поудобнее и обвивая руками ее талию, она понимает, что он еще не совсем проснулся. Она бросает взгляд на его лицо, безмятежное во сне. Он громко и ровно дышит.

По утрам, думает Анна, от него исходит какой-то особенный запах; не обычный запах сигарет, а другой — так пахнет, когда срыгивает совсем маленький ребенок. Если бы она когда-нибудь рассказала об этом самому Оливеру, он бы поднял ее на смех. Это запах чистого расслабленного тела, который рождается, когда смешиваются запахи его волос, рта, кожи, и этот запах Анна любит в нем больше всего. Вдыхая его сейчас, она хочет как-то сохранить в памяти этот аромат, сберечь, чтобы потом можно было легко вспомнить его. И еще она понимает, что сегодня порвет с Оливером окончательно. Конечно же, порвет. Разве не она была единственным человеком, кто так не считал?