Мужчина мечты. Как массовая культура создавала образ идеального мужчины - [58]

7 Власть Защита, магия трансформации и патриархат

Некоторые мыслители считают, что явление патриархата обусловлено биологически, как социальный результат эволюции. Большинство теоретиков культуры, в том числе и феминистического толка, подобные доказательства отрицают. Споры о том, действительно ли женщины естественным образом предпочитают более сильных и властных мужчин, ведутся очень давно. В девятнадцатом веке социал-дарвинистские мыслители Патрик Геддес и Джон Артур Томсон опубликовали работу под названием «Эволюция секса» (The Evolution of Sex, 1889), в которой развивали идеи эволюционной обусловленности гендера[566]. Мужские клетки называли катаболическими, то есть полными энергии и движения, а их женские эквиваленты – анаболическими, сохраняющими энергию, пассивными. По мнению авторов, этим можно объяснить мужскую активность и рациональность, склонность брать на себя инициативу в жизни, а также интуитивное, пассивное и сдержанное поведение женщин. Попытки изменить положение вещей посредством социально-политических реформ вряд ли оказались бы эффективными. Авторы напыщенно заявляли: «Никакой парламентский акт не сможет аннулировать решения, принятые эволюцией в эпоху доисторических простейших»[567].

Подобный подход часто использовали в спорах с феминистками. Герберт Спенсер, философ Викторианской эпохи, включился в обсуждение: он предположил, что «настоящие» женщины только расцветали под защитой патриархата[568]. Он считал, что социальное развитие происходило во многом благодаря тому, что мужчины занимали позицию власти и могли защищать женщин. Спенсер утверждал, что женщины начинали стремиться к экономической независимости, только когда у них не было возможности положиться на мужчину[569]. А феминистки все неправильно поняли. В первые десятилетия двадцатого века споры о «современной женщине» часто увязали в таком биологическом эссенциализме[570]. Так, например, Герберт Уэллс считал, что в своем нашумевшем романе «Анна-Вероника» (Ann Veronica: A Modern Love Story, 1909) он защищал свободы молодых девушек. В основу истории легли фантазии самого Уэллса об отношениях с юной Эмбер Пембер-Ривз[571]. Эмбер стала прототипом Анны-Вероники. Уэллс изобразил девушку с сильными желаниями; однако в ходе доверительной беседы со своим возлюбленным Кейпсом (слегка замаскированной версией самого Уэллса) она призналась, что совсем не по-современному хочет быть «первобытной, как обтесанный кремень»[572].

Культура 1920–1930-х пронизана очарованием силы примитивного и первобытного. Отчасти это связано с дарвинизмом и империализмом. Публику невероятно привлекали произведения вроде «Зова предков» (The Call of the Wild, 1903) Джека Лондона, «Тарзана, приемыша обезьян» (Tarzan of the Apes, 1912) Эдгара Райса Берроуза, а также первого фильма «Кинг-Конг» (King Kong, 1933). Все эти произведения сильно повлияли на массовую культуру того времени[573]. В «Зове предков» домашний пес возвращается в дикую природу, вспоминает давно забытые инстинкты и переживает второе рождение, когда сбрасывает отупляющие оковы жизни при человеке. Тарзана Берроуза считали идеальным мужчиной: выросший в джунглях молодой человек с аристократическими генами, коктейль примитивной мужественности и джентльменских манер. Кинг-Конг стал пугающим олицетворением силы, однако, спасая Анну (в исполнении Фэй Рэй), он аккуратно держит ее на своей ладони. Какая мощь! Какая защита! Не этого ли на самом деле хотелось всем женщинам?

Поисковый сервис Google Ngram, который составляет рейтинг частоты использования слов и фраз в печатных источниках информации, – полезный инструмент для историков. Он показывает, что использование термина «пещерный человек» в печатных источниках резко подскочило в 1920–1930-х: именно тогда особенно жарко спорили о том, можно ли назвать «пещерный» тип мужчин непреодолимо привлекательным для женщин[574]. Например, в романе Олдоса Хаксли «Контрапункт» (Point Counter Point, 1928) интеллектуал Филипп Куорлз сравнивается с мужчинами «пещерного» типа. Их страстность и готовность к насилию, печально заключает автор, особенно нравятся женщинам[575]. И доказательства тому не сложно было найти. В то время на обложках популярных романов красовались не только шейхи на лошадях, уносящие женщин в свои шатры посреди пустыни. Не менее популярны были и сюжеты, в которых героини с ярко накрашенными губами прижимались к героям, заманчиво прикрытым леопардовыми шкурами-туниками или набедренными повязками, а за ними маячили злобные львы (или темнокожие аборигены). Отличным примером служит книга Сильвии Сарк «Возьми меня! Сломай меня!» (Take Me! Break Me! 1938), опубликованная издательством Mills and Boon[576].

Популярные журналы кишели подобными картинками. Однако после Второй мировой войны термин «пещерный человек» использовался все реже. Постепенно его заменили упоминания «альфа-самца» – этот термин пришел из зоологии и сначала использовался для обозначения доминантности у приматов. С 1970-х и до конца века термин все чаще применяли для описания схем поведения человека. В популярной психологии он встречался повсеместно. Иногда термин приобретал отрицательное значение и как бы намекал на склонность мужчин к кутежу, грубости и плохому поведению. Так, кинозвезды вроде Оливера Рида, Ричарда Гарриса, Рассела Кроу и Джереми Кларксона, прославившегося благодаря автомобильному телешоу Top Gear от ВВС (которое он вел, пока не был уволен за оскорбление коллеги), – все они заработали дурную славу из-за своего неконтролируемого или разгульного поведения