Мужчина мечты. Как массовая культура создавала образ идеального мужчины - [56]
У нарушителей закона сохранился особый шарм, но борцам за его изменения была присуща особая целостность, их видение нового общества привлекало даже сильнее. Серьезно настроенная молодежь обоих полов всегда подпадала под чары Робин Гуда, социально ответственных бандитов и харизматичных революционеров.
Образ аргентинского партизана-марксиста Че Гевары вдохновлял целое поколение. В его путешествиях на мотоцикле, его радикализме, храбрости и бескомпромиссном отношении к эксплуатации и капитализму ощущался зрелый романтизм. Да и выглядел он сногсшибательно. Самая известная фотография Че Гевары, сделанная Альберто Корда, превратилась в настоящую культурную икону[548]. Обитатели бесчисленных студенческих общежитий по всему миру печатали ее на кружках, плакатах и футболках.
1950–1960-е – десятилетия расцвета подростковой революции и новых форм «вседозволенности»: разочарование в старшем поколении, его догмах и затасканных авторитетах определяло мировоззрение молодых людей обоих полов. Марлон Брандо отлично сыграл страстную непокорность и муки совести в фильмах «Дикарь» (The Wild One, 1953) и «В порту» (On the Waterfront). В фильме «Вива Сапата!» (Viva Zapata, 1952) Брандо сыграл «Робин Гуда Мексики», Эмилиано Сапату, романтически неподкупного лидера мятежников, который посвятил себя борьбе за восстановление в правах лишенных наследства крестьян. Брандо сделал популярными мотоциклы, синие джинсы и кожаные куртки еще до того, как Джеймс Дин сыграл угрюмого и охваченного страхом юношу в фильме «Бунтарь без причины» (Rebel without a Cause, 1955). Двойственная сексуальность Джеймса Дина невероятно привлекала (и до сих пор привлекает) как женщин, так и мужчин. «Бунтарь без причины» вышел вскоре после трагической смерти Дина: актер разбился на своем Porsche 550 на шоссе недалеко от Салинаса, когда ему было всего двадцать четыре года. Сегодня на его официальном сайте посетителям на одиннадцати языках предлагают «мечтать, как будто будете жить вечно, – и жить, как будто сегодня умрете»[549].
В 1960-х многие артисты-мужчины стремились хоть как-то соприкоснуться с духом революции, хотя бы спеть о ней. Например, в песне Леннона и Маккартни «Revolution» («Революция») утверждалось, что изменить мир хотят все. А The Rolling Stones при создании песни «Street Fighting Man» («Уличный борец») вдохновлялась деятельностью британско-пакистанского писателя и левого общественного деятеля Тарика Али, антивоенными демонстрациями и студенческими беспорядками в Париже[550]. Радикализм был в моде, даже несмотря на то, что насилие вызывало тревогу. Некоторые голливудские звезды примкнули к движению за гражданские права и против войны во Вьетнаме. Любимец женской аудитории Пол Ньюман в 1968-м поддерживал Юджина Маккарти, выступал против войны и присоединился к движению в защиту окружающей среды[551]. Популярный лозунг «Власть цветов» (Flower Power) ассоциировался с новой формой мужественности: бескомпромиссной борьбой с привычным лицемерием и отказом от войны и конфликтов. Молодые люди ставили под вопрос гендерные стереотипы, отращивали волосы и показывали свою чувствительную, женственную сторону. Битники отстаивали новый социальный порядок вместе с женщинами: Джон Леннон, с совместным творчеством и отношениями с Йоко Оно, стал идеальным тому примером[552].
Однако культурные изменения редко происходят резко и повсеместно. В послевоенные годы многие певцы и артисты обретали или сохраняли популярность во многом благодаря тому, что являли собой пример честных и надежных мужчин, разделяющих семейные ценности: например, Пэт Бун, Перри Комо или Клифф Ричард. В 1943 году журнал Life присудил звание «эстрадного певца года» Перри Комо – бывшему парикмахеру в свитере и с аккуратно уложенными волосами, живому воплощению образа «хорошего парня»[553]. В опросах, проведенных среди американок в конце 1950-х, Комо опережал по популярности даже Элвиса Пресли, особенно если девушек спрашивали, за кого им хотелось бы выйти замуж[554]. В 1959 году новый британский журнал Boyfriend назвал Перри Комо «голубой мечтой» читательниц – причем, что интересно, целевой аудиторией журнала были подростки, а певцу на тот момент исполнилось уже сорок семь лет[555]. Журналы для девушек вроде Boyfriend, Romeo и Valentine помогали новым певцам и сердцеедам находить поклонниц. Безусловно, предполагалось, что сильная привязанность к матерям и сестрам, любовь к домашней еде и свитерам ручной вязки должна была усилить привлекательность этих звезд.
В самом начале двадцатого века девочки взахлеб читали журналы вроде Peg’s Paper, Oracle и Red Star Weekly, в которых обычно публиковались истории с заголовками вроде «Игрушка для мужчины», «Номинальная жена» или «Опасная любовь». Подобная литература обычно отдавала дешевой чувственностью и кишела хитрыми соблазнителями и интриганами, которые только и делали, что стремились поймать в свои сети женщин и обесчестить их. Но нельзя забывать, что ухаживания и сексуальные отношения действительно могли быть для молодых женщин опасными. Даже пятьдесят лет спустя преимущества «общества вседозволенности», в котором стали намного спокойнее относиться к сексуальным свободам, все равно оказывались для девушек палкой о двух концах. Феминистки тут же обратили внимание, что устойчивость двойных стандартов в области сексуальных отношений свидетельствовала о том, что девушкам сексуальные свободы были далеко не так выгодны, как парням. Нежелательные беременности, болезненные аборты и испорченная репутация могли иметь для молодых женщин тяжелые последствия. В обществе, где моральные послабления шли рука об руку с двойными стандартами, сексуальность оставалась опасной. Девушкам важно было знать, кому можно
Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.
Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.
Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.
Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.