Мужчина для нее - [11]

Нет, она не ждала…

Ник ценил самоконтроль — качество, которым он обладал сам. Без сомнения, ее истеричное поведение в присутствии официанток показалось ему отвратительным; так что он, возможно, решил оставить Абигейл одну, пока она не успокоится.

Впрочем, он мог уже уйти, как и все остальные.

Эта мысль почему-то наполнила ее ужасом.

Ну, нет! Абигейл слегка покачала головой. Ник не ушел — она чувствовала это интуитивно. Они никогда не были закадычными друзьями, это правда, но они прошли вместе долгий, долгий путь… Очевидно, что на похороны он приехал из чувства верности. Однако из-за того, что здесь произошло, он мог и уехать, и обвинять его в этом было нельзя. Но она также знала, что он не ушел бы, не попрощавшись. Только не Ник!

Ее веки были словно налиты свинцом, и она позволила им опуститься на воспаленные глаза. Она совсем ненадолго закроет их. Только на минутку.

Абигейл расслабилась на мягкой, как пух, подушке, и темнота, принося облегчение, заволокла ее сознание.

Когда она снова открыла глаза, в комнате было почти темно. Что-то изменилось. Появился какой-то звук, которого она не слышала раньше, слабый, почти неразличимый, но, однако, очень знакомый.

Она прислушалась и резко повернулась лицом к окну. В высоком, обитом гобеленом кресле, стоявшем перед роскошными синими с золотом шторами, сидел Ник. Его глаз почти не было видно в тусклом искусственном освещении комнаты. Рядом, на маленьком столике, стоял на подносе чай.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, и Абигейл поняла, что удививший ее звук был звук его дыхания, тихого и ровного.

Не говоря ни слова, он поднялся с кресла, подошел и присел на краешек кровати. Пропустив сквозь пальцы пышную прядь ее волос, он затем снова дал ей упасть, рассыпаться блестящими прядками, светившимися на белой подушке как золото.

Все еще не совсем очнувшись от сна, Абигейл, полузакрыв глаза, смотрела на него сквозь густые темные ресницы. Что, черт побери, он здесь делает?

Интересно, заметил ли он смущение в ее глазах, пока она так пристально Глядела на него, подыскивая какие-нибудь нейтральные слова, чтобы заговорить?

И тут Ник сделал нечто странное.

Наклонясь вперед, совсем немного, он медленно обвел кончиком пальца контур ее губ, и они задрожали под его рукой.

Ее глаза расширились от удивления и блаженства.

— Ник…

— Tсc… — Его шепот, обволакивающий и нежный, как клубника со сливками, мягкий и неотразимый, был почти таким же дразнящим, как то неторопливое прикосновение, которое последовало сразу же.

Ее сердце забилось так громко, что Ник — она была уверена — сразу услышал его. Каждый нерв в ее теле был напряжен, словно крича и требуя чего-то большего, чем эта невинная связь между кончиком его пальца и ее губами.

Абигейл обнаружила, что смотрит, буквально пожирая взглядом, в его лицо с резкими чертами, в зеленые глаза, скрытные и таинственные. Пусть это случится, Абигейл, сказала она себе. Ты хочешь Ника Харринггона. Ты хочешь его прямо сейчас! Да и всегда хотела только его…

Оказавшись в плену сильного желания, Абигейл была ошеломлена: она неспособна была двигаться, говорить и делать что-нибудь еще — только смотреть в это красивое лицо.

Он передвинулся немного ближе, так что его голова оказалась прямо над ее лицом, и прищурил глаза, в которых было далеко не дружеское выражение.

Не дружеское, нет, но напряженное — его глаза горели желанием.

Все вышло из-под контроля. В глубине души Абигейл знала, что должна что-нибудь сделать, остановиться, прежде чем это зайдет слишком далеко.

— Ник… — снова проговорила она, но на этот раз он заставил ее замолчать своими губами.

Опыт общения с мужчинами у Абигейл был до смешного мал. Ее целовал инструктор по лыжам, когда ей было шестнадцать, и тогда — почти два года назад — поцеловал Орландо…

А Орландо был опытным. О да! Орландо целовался с уверенностью и техникой мужчины, знавшего очень многих женщин, постигшего абсолютно все в любви.

Но сейчас все было по-другому.

Ник добился того, что ее губы раскрылись, одним лишь ласковым прикосновением своих горячих губ, как если бы ее рот был какой-то незнакомой ему эротической зоной, в исследование которой он погрузился и которую изучал сейчас самым восхитительным способом.

Абигейл никогда раньше не ощущала в себе такой чуткости, никогда не была так податлива или расслабленна. Или так возбуждена. Ее рот приоткрылся, а веки медленно опустились, заслоняя того, кто целовал ее, — пьянящее чувство легко помогало отвлечься, забыть о преследующих ее вопросах.

Она застонала от наслаждения, но слышал ли это Ник — Абигейл не знала. Он выбрал именно этот момент, чтобы сделать поцелуй глубже, с дразнящей точностью проникнув в глубь ее рта, и круговыми движениями начал передвигать язык по ее небу. Это походило на окончательное эротическое вторжение.

Она провела руками по его плечам, с восхищением касаясь мощных мускулов, и инстинктивно притянула его к себе, тая под весом сильного сухощавого тела, замирая от прикосновений рук, протянувшихся, чтобы сплестись в тяжелом шелке ее волос.

Поцелуй все длился, и Абигейл понятия не имела, как долго: с Ником она забыла о времени, и оно словно остановилось. Она никогда не думала, что поцелуи могут так… так невероятно возбуждать.